Старые фразы с нового ракурса

[пересвист]

Happy birthday to you! (хэппи бёсдэй ту ю)
С английского: С днем рождения тебя!
Название и повторяющаяся строка песни (1935), написанной Милд-редХилл на слова ПэттиХилл( 1868—1946).

Memento mori (мэмэнто мори) С латинского: Помни о смерти.
Выражение стало известно как формула приветствия, которым обменивались при встрече друг с другом монахи ордена траппистов, основанного в 1148 г. Его члены принимали на себя обет молчания, чтобы целиком посвятить себя благочестивым размышлениям и молитвам.

В гробу и в белых тапочках
Из стихотворения «Крещение» (1960) поэта Николая Степановича Анциферова (1930-1964):
Я сегодня во сне вас видел
В белых тапочках и в гробу..

Великий и ужасный
С английского: Great and Terrible.
Из сказочного романа «Волшебник Изумрудного города» (1939) советского детского писателя Александра Мелентьевича Волкова (1891 -г 1977) (гл. «Я — Гудвин, Великий и Ужасный!»).
Роман Волкова написан по мотивам книги американского писателя Фрэнка Баума «Удивительный волшебник из страны Оз» (1900), у которого этот волшебник соответственно говорит (гл. 11): «Я — Оз, Великий и Ужасный!»

Черный юмор
С английского: Black humour.
Изначально это выражение означало в средневековой медицине «черную желчь», которая вызывает меланхолию, согласно учению Гиппократа (около 460 — ок. 370 до н. э.) о «пяти соках» в организме человека.
В современном значении (шутки на темы смерти, преступлений, несчастных случаев и т. д.) выражение стало употребляться сначала в США (1950-е гг.), потом и в других странах мира.

---

а я не знала,что у Экзюпери была жена !

[vampirenok gosha]

Он был уверен, что у него получится: Сент-Экзюпери приручал всех, кто его окружал. Его обожали дети - он делал для них забавные бумажные вертолетики и отскакивавшие от земли мыльные пузыри с глицерином. Его любили взрослые, он славился как талантливый гипнотизер и виртуозный карточный фокусник; говорили, что последним он обязан своим необычайно ловким рукам, а разгадка между тем была в другом. Антуан моментально понимал, кто перед ним: скряга, ханжа или безалаберный добряк - и тут же чувствовал, какую карту тот загадает. Он никогда не ошибался, его суждения о людях были абсолютно верными - со стороны Сент-Экзюпери казался настоящим волшебником.
Он был необычайно добр: когда у него водились деньги, давал в долг направо и налево, когда они заканчивались - жил за счет друзей. Сент-Экзюпери мог запросто приехать к знакомым в полтретьего ночи, в пять утра позвонить семейным людям и начать читать только что написанную главу. Ему прощали все, ведь он и сам отдал бы другу последнюю рубашку. Возмужав, он стал необычайно привлекателен: чудесные глаза, фигура, словно сошедшая с древнеегипетски х фресок: широкие плечи и узкие бедра образовывали почти идеальный треугольник... Такой мужчина, как он, мог сделать счастливой любую женщину - кроме Консуэлы Гомес Каррило.

Бедняжка вообще не могла быть счастливой: она постоянно жаждала новых приключений и потихоньку сходила с ума. Это еще больше привязывало к ней Сент-Экзюпери: за взрывами беспричинного гнева он видел скрытую нежность, за предательством - слабость, за безумием - ранимую душу. Роза из "Маленького принца" была списана с Консуэло - портрет получился точным, хотя и сильно идеализированны м.
Первое время вид этой пары радовал душу: когда мсье и мадам де Сент-Экзюпери покинули Касабланку, местное общество словно осиротело. А Консуэло все позже приходила домой: у нее появились собственные друзья, и она стала завсегдатаем ночных клубов и артистических кафе. Она делалась все более странной: на прием графиня де Сент-Экзюпери могла прийти в лыжном костюме и горных ботинках. На одном из коктейлей она юркнула под стол и провела там весь вечер - на свет божий время от времени показывалась лишь ее рука с опустевшим бокалом.

О скандалах, разыгрывавшихся в доме Сент-Экзюпери, судачил весь Париж: Антуан никому не говорил о своих личных проблемах, зато Консуэло сообщала о них каждому встречному. Знаменитая авиакатастрофа 1935 года, когда Сент-Экзюпери во время перелета Париж-Сайгон на скорости 270 километров врезался в песок Ливийской пустыни, тоже была результатом домашних склок: вместо того чтобы выспаться перед вылетом, он полночи искал Консуэло по барам. Сент-Экзюпери сбился с маршрута, упал в двухстах километрах от Каира, встретил Новый год среди раскаленных песков, шагая вперед - под палящим солнцем, без воды и пищи. Его спас случайно встретившийся арабский караван. В Париже победителя пустыни ждали восторженные газетчики и вечно недовольная жена.
К началу Второй мировой войны Антуан был уже надломленным человеком: его измотала личная жизнь. Он искал утешение у других женщин. Но оставить Консуэло не мог - ее он любил, а любовь всегда сродни безумию. Уйти он мог только на войну: в 1940 году Сент-Экзюпери пилотирует высотный разведчик "Блох" и снова наслаждается скоростью, свободой и облачками разрывов зенитных снарядов вокруг своего самолета.

...Фронт прорван, немецкие танки рвутся к Парижу, дороги забиты толпами обезумевших беженцев. Сент-Экзюпери перегоняет в Алжир старый "Фарман", в который каким-то чудом уместились все летчики его эскадрильи. Из Африки он возвращается в Париж, а затем эмигрирует: Антуан не может жить в оккупированной стране. Но и в Нью-Йорке ему нет покоя - он пишет очень похожего на "последнее прости" "Маленького принца", не учит английский и тоскует по Консуэло. Жена приезжает - и возвращается ад: друзья рассказывают, как на одном из званых вечеров она битый час бросала ему в голову тарелки. Сент-Экзюпери с вежливой улыбкой ловил посуду, ни на секунду не прекращая говорить, - рассказчик он, как известно, был превосходный.
Консуэло всем и каждому жаловалась на его импотенцию: почему она должна расплачиваться за постоянные аварии мужа и его страсть к высоте?! Но других женщин это не смущало: у Сент-Экзюпери завязались романы с молодой актрисой Натали Пали, художницей Хеддой Стерни, бежавшей в Америку из Румынии; ему была готова посвятить жизнь юная Сильвия Рейнхардт. И хотя он не знал ни слова по-английски, а Сильвия не владела французским, им все же было хорошо вместе: она дарила ему тепло и покой, он читал ей свои рукописи, и то, в чем обвиняла мужа Консуэло, девушку совершенно не волновало. Сент-Экзюпери проводил у Сильвии все вечера, а на ночь возвращался домой и волновался, когда не находил там Консуэло, - он не мог с ней жить, но и обойтись без нее был не в состоянии.

---

РУЧЬИ, ГДЕ ПЛЕЩЕТСЯ ФОРЕЛЬ К.Паустовский

[vampirenok gosha]

Судьба одного наполеоновского маршала, - не будем называть его имени, дабы не раздражать историков и педантов, - заслуживает того, чтобы рассказать ее вам, сетующим на скудость человеческих чувств.

Маршал этот был еще молод. Легкая седина и шрам на щеке придавали особую привлекательность его лицу. Оно потемнело от лишений и походов.

Солдаты любили маршала: он разделял с ними тяжесть войны. Он часто спал в поле у костра, закутавшись в плащ, и просыпался от хриплого крика трубы. Он пил с солдатами из одной манерки и носил потертый мундир, покрытый пылью.

Он не видел и не знал ничего, кроме утомительных переходов и сражений. Ему никогда не приходило в голову нагнуться с седла и запросто спросить у крестьянина, как называется трава, которую топтал его конь, или узнать, чем знамениты города, взятые его солдатами во славу Франции. Непрерывная война научила его молчаливости, забвению собственной жизни.
Однажды зимой конный корпус маршала, стоявший в Ломбардии, получил приказ немедленно выступить в Германию и присоединиться к «большой армии».

На двенадцатый день корпус стал на ночлег в маленьком немецком городке. Горы, покрытые снегом, белели среди ночи. Буковые леса простирались вокруг, и одни только звезды мерцали в небе среди всеобщей неподвижности.

Маршал остановился в гостинице. После скромного ужина он сел у камина в маленьком зале и отослал подчиненных. Он устал, ему хотелось остаться одному. Молчание городка, засыпанного по уши снегом, напомнило ему не то детство, не то недавний сон, которого, может быть, и не было. Маршал знал, что на днях император даст решительный бой, и успокаивал себя тем, что непривычное желание тишины нужно сейчас ему, маршалу, как последний отдых перед стремительным топотом атаки.
Огонь вызывает у людей оцепенение. Маршал, не спуская глаз с поленьев, пылавших в камине, не заметил, как в зал вошел пожилой человек с худым, птичьим лицом. На незнакомце был синий заштопанный фрак. Незнакомец подошел к камину и начал греть озябшие руки. Маршал поднял голову и недовольно спросил:

- Кто вы, сударь? Почему вы появились здесь так неслышно?

- Я музыкант Баумвейс, - ответил незнакомец. – Я вошел осторожно потому, что в эту зимнюю ночь невольно хочется двигаться без всякого шума.

Лицо и голос музыканта располагали к себе, и маршал, подумав, сказал:

- Садитесь к огню, сударь. Признаться, мне в жизни редко перепадают такие спокойные вечера, и я рад побеседовать с вами.

- Благодарю вас, - ответил музыкант, - но, если вы позволите, я лучше сяду к роялю и сыграю. Вот уже два часа, как меня преследует одна музыкальная тема. Мне надо ее проиграть, а наверху, в моей комнате, нет рояля.

- Хорошо…- ответил маршал, - хотя тишина этой ночи несравненно приятнее самых божественных звуков.
Баумвейс подсел к роялю и заиграл едва слышно. Маршалу показалось, что вокруг городка звучат глубокие и легкие снега, поет зима, поют все ветви буков, тяжелые от снега, и звенит даже огонь в камине. Маршал нахмурился, взглянул на поленья и заметил, что звенит не огонь, а шпора на его ботфорте.

- Мне уже мерещится всякая чертовщина, - сказал маршал. – Вы, должно быть, великолепный музыкант?

- Нет, - ответил Баумвейс и перестал играть, - я играю на свадьбах и праздничных вечерах у маленьких князей и именитых людей.

Около крыльца послышался скрип полозьев. Заржали лошади.

- Ну вот, - Баумвейс встал, - за мной приехали. Позвольте попрощаться с вами.

- Куда вы? – спросил маршал.

- В горах, в двух лье отсюда, живет лесничий, - ответил Баумвейс. – В его доме гостит сейчас наша прелестная певица Мария Черни. Она скрывается здесь от превратностей войны. Сегодня Марии Черни исполнилось двадцать три года, и она устраивает небольшой праздник. А какой праздник может обойтись без старого тапера Баумвейса?!
Маршал поднялся с кресла.

- Сударь, - сказал он, - мой корпус выступает отсюда завтра утром. Не будет ли неучтиво с моей стороны, если я присоединюсь к вам и проведу эту ночь в доме лесничего?

- Как вам будет угодно, - ответил Баумвейс и сдержанно поклонился, но было заметно, что он удивлен словами маршала.

- Но, - сказал маршал, - никому ни слова об этом. Я выйду через черное крыльцо и сяду в сани около колодца.

- Как вам будет угодно, - повторил Баумвейс, снова поклонился и вышел.

Маршал засмеялся. В этот вечер он не пил вина, но беспечное опьянение охватило его с необычайной силой.

- В зиму! – сказал он самому себе. – К черту, в лес, в ночные горы! Прекрасно!

Он накинул плащ и незаметно вышел из гостиницы через сад. Около колодца стояли сани – Баумвейс уже ждал маршала. Лошади, храпя, пронеслись мимо часового у околицы. Часовой привычно, хотя и с опозданием, вскинул ружье к плечу и отдал маршалу честь. Он долго слушал, как болтают, удаляясь, бубенцы, и покачал головой:

- Какая ночь! Эх, только бы один глоток горячего вина!
Лошади мчались по земле, кованной из серебра. Снег таял на их горячих мордах. Леса заколдовала стужа. Черный плющ крепко сжимал стволы буков, как бы стараясь согреть в них живительные соки.

Внезапно лошади остановились около ручья. Он не замерз. Он круто пенился и шумел по камням, сбегая из горных пещер, из пущи, заваленной буреломом и мерзлой листвой.

Лошади пили из ручья. Что-то пронеслось в воде под их копытами блестящей струей. Они шарахнулись и рванулись вскачь по узкой дороге.

- Форель, - сказал возница. – Веселая рыба!

Маршал улыбнулся. Опьянение не проходило. Оно не прошло и тогда, когда лошади вынесли сани на поляну в горах, к старому дому с высокой крышей.

Окна были освещены. Возница соскочил и откинул полость.

Дверь распахнулась, и маршал об руку с Баумвейсом вошел, сбросив плащ, в низкую комнату, освещенную свечами, и остановился у порога. В комнате было несколько нарядных женщин и мужчин.

Одна из женщин встала. Маршал взглянул на нее и догадался, что это была Мария Черни.

- Простите меня, - сказал маршал и слегка покраснел. – Простите за непрошеное вторжение. Но мы, солдаты, не знаем ни семьи, ни праздников, ни мирного веселья. Позвольте же мне немного погреться у вашего огня.
Старый лесничий поклонился маршалу, а Мария Черни быстро подошла, взглянула маршалу в глаза и протянула руку. Маршал поцеловал руку, и она показалась ему холодной, как льдинка. Все молчали.

Мария Черни осторожно дотронулась до щеки маршала, провела пальцем по глубокому шраму и спросила:

- Это было очень больно?

- Да, - ответил, смешавшись, маршал, - это был крепкий сабельный удар.

Тогда она взяла его под руку и подвела к гостям. Она знакомила его с ними, смущенная и сияющая, как будто представляла им своего жениха. Шепот недоумения пробежал среди гостей.

Не знаю, нужно ли вам, читатель, описывать наружность Марии Черни? Если вы, как и я, были ее современником, то, наверное, слышали о светлой красоте этой женщины, о ее легкой походке, капризном, но пленительном нраве. Не было ни одного мужчины, который посмел бы надеяться на любовь Марии Черни. Быть может, только такие люди, как Шиллер, могли быть достойны ее любви.
Что было дальше? Маршал провел в доме лесничего два дня. Не будем говорить о любви, потому что мы до сих пор не знаем, что это такое. Может быть, это густой снег, падающий всю ночь, или зимние ручьи, где плещется форель. Или это смех и пение и запах старой смолы перед рассветом, когда догорают свечи и звезды прижимаются к стеклам, чтобы блестеть в глазах у Марии Черни. Кто знает? Может быть, это обнаженная рука на жестком эполете, пальцы, гладящие холодные волосы, заштопанный фрак Баумвейса. Это мужские слезы о том, чего никогда не ожидало сердце: о нежности, о ласке, несвязном шепоте среди лесных ночей. Может быть, это возвращение детства. Кто знает? И может быть, это отчаяние перед расставанием, когда падает сердце и Мария Черни судорожно гладит рукой обои, столы, створки дверей той комнаты, что была свидетелем ее любви. И, может быть, наконец, это крик и беспамятство женщины, когда за окнами, в дыму факелов, при резких выкриках команды наполеоновские жандармы соскакивают с седел и входят в дом, чтобы арестовать маршала по личному приказу императора.
Бывают истории, которые промелькнут и исчезнут, как птицы, но навсегда остаются в памяти у людей, ставших невольными их очевидцами.

Все вокруг осталось по-прежнему. Все так же шумели во время ветра леса и ручей кружил в маленьких водоворотах темную листву. Все так же отдавалось в горах эхо топора и в городке болтали женщины, собираясь около колодца.

Но почему-то эти леса, и медленно падающий снег, и блеск форелей в ручье заставляли Баумвейса вынимать из заднего кармана фрака хотя и старый, но белоснежный платок, прижимать его к глазам и шептать бессвязные печальные слова о короткой любви Марии Черни и о том, что временами жизнь делается похожей на музыку.

Но, шептал Баумвейс, несмотря на сердечную боль, он рад, что был участником этого случая и испытал волнение, какое редко выпадает на долю старого бедного тапера.

---

удивительно

[vampirenok gosha]

Цветаева А.И. Моя Сибирь: Повести. – М.: Советский писатель, 1988. – 288с.


Эта книга – повествование Анастасии Цветаевой о годах ссылки, о том, каково было ей, интеллигентке, слабой женщине, вынести все эти кошмары и остаться человеком. Анастасия Цветаева – младшая сестра Марины Цветаевой.

В книгу включена короткая повесть "Московский звонарь". А.Ц. рассказывает о своем знакомстве с необыкновенным человеком Константином Сараджевым. Его отец был известным дирижером, а сам Константин (Котик) был знаменит своим необыкновенным умением звонить в колокола. Но это, видимо, было только следствием его уникального слуха. Он слышал в октаве 1701 звук! А его погруженность в звуки выражалась в том, что все явления жизни и даже людей он характеризовал звуками. Любимая девушка – балерина – была Ми-бемоль. Сахарница на столе – до-112 бемолей. Лицо Марины на фотографии – ми-17 бемолей и т.д.
– А какая моя тональность? - спрашивает Анастасия.
– Ми шестнадцать диезов. Мажор! Это же ясно!

Вот его объяснение строения звукового ряда октавы из 1701 звука.

«. . . Он нарисовал чётко чертёж правильными линиями и надписал круглым детским почерком.
– Это же совсем просто! – сказал Котик, передавая мне лист. – 243 звучания в каждой ноте (центральная и в обе стороны от неё по 121 бемолю и 121 диезу), если помножить на 7 нот октавы – получается 1701. Это же ребёнок поймёт! Почему же они не понимают? Они думают, я фантазирую! Потому, что они – не слышат! Вы понимаете? Они не слышат, а получается, что я виноват! »


Тех, кто слышит только один диез или один бемоль, он называл глухими – так от возражал против попыток учить его музыкальной грамоте. Композитор Глиэр (это конец 20-х – начало 30-х годов 20 в.) начал было учить Котика композиции. Но тот решил: а пусть он сам сочиняет свои упражнения! В глазах этого уникума обычные музыкальные произведения выглядели примитивно. Фортепиано он называл "темперированная да к тому же расстроенная дура". Хотя при этом совершенно гениально настраивал фортепьяно и сам играл – и не только на пианино, но и на всех инструментах. Все звуки он еще ощущал и в цвете. В сложном звуке он слышал все обертоны. Поэтому запись звуков у него выглядела как дерево: ствол, ветви, крона.
Мир его звуков осуществлялся только на колоколах. Его мечтой было собрать на одной колокольне несколько десятков колоколов и исполнять на них свои "гармонизации". А пока он исполнял их на обычных колокольнях Москвы.

Трагедией Константина Сараджева было то, что он так и не встретил человека, который бы слышал так же, как и он. Одиночество гения! Хотя считал, что в будущем люди разовьют в себе такие способности. А истинность его восприятия была подтверждена приборными экспериментами. Его способности исследовали знаменитые психиатры того времени. И тоже подтвердили исключительность и неповторимость этого ума.

---

КАРЛ БРЮЛЛОВ

[vampirenok gosha]

почему-то в нашей семье-все любят его картины.можетбыть-причина тому-в старой книжке про художника,которая еще моей бабушке принадлежала.может-просто в таланте . а может-в том заряде позитива-который несут,казалось бы,даже не особо веселые его картины,вроде "последнего дня помпеи"...такие красивые лица,великолепные тела,яркие сочные краски!


это любимая девушка моего папочки!



а это-моя любимица!




а эта красавица-пока ничья

---

Steve McCurry и история афганской девочки, сфотографированной в 1984

[Holly_Golightly]

Her eyes have captivated the world since she appeared on our cover in 1985. Now we can tell her story.

By Cathy Newman
Photograph by Steve McCurry

She remembers the moment. The photographer took her picture. She remembers her anger. The man was a stranger. She had never been photographed before. Until they met again 17 years later, she had not been photographed since.

The photographer remembers the moment too. The light was soft. The refugee camp in Pakistan was a sea of tents. Inside the school tent he noticed her first. Sensing her shyness, he approached her last. She told him he could take her picture. "I didn't think the photograph of the girl would be different from anything else I shot that day," he recalls of that morning in 1984 spent documenting the ordeal of Afghanistan's refugees.

The portrait by Steve McCurry turned out to be one of those images that sears the heart, and in June 1985 it ran on the cover of this magazine. Her eyes are sea green. They are haunted and haunting, and in them you can read the tragedy of a land drained by war. She became known around National Geographic as the "Afghan girl," and for 17 years no one knew her name.

In January a team from National Geographic Television & Film's EXPLORER brought McCurry to Pakistan to search for the girl with green eyes. They showed her picture around Nasir Bagh, the still standing refugee camp near Peshawar where the photograph had been made. A teacher from the school claimed to know her name. A young woman named Alam Bibi was located in a village nearby, but McCurry decided it wasn't her.

No, said a man who got wind of the search. He knew the girl in the picture. They had lived at the camp together as children. She had returned to Afghanistan years ago, he said, and now lived in the mountains near Tora Bora. He would go get her.

It took three days for her to arrive. Her village is a six-hour drive and three-hour hike across a border that swallows lives. When McCurry saw her walk into the room, he thought to himself: This is her.

Names have power, so let us speak of hers. Her name is Sharbat Gula, and she is Pashtun, that most warlike of Afghan tribes. It is said of the Pashtun that they are only at peace when they are at war, and her eyes—then and now—burn with ferocity. She is 28, perhaps 29, or even 30. No one, not even she, knows for sure. Stories shift like sand in a place where no records exist.

Time and hardship have erased her youth. Her skin looks like leather. The geometry of her jaw has softened. The eyes still glare; that has not softened. "She's had a hard life," said McCurry. "So many here share her story." Consider the numbers. Twenty-three years of war, 1.5 million killed, 3.5 million refugees: This is the story of Afghanistan in the past quarter century.

Now, consider this photograph of a young girl with sea green eyes. Her eyes challenge ours. Most of all, they disturb. We cannot turn away.

"There is not one family that has not eaten the bitterness of war," a young Afghan merchant said in the 1985 National Geographic story that appeared with Sharbat's photograph on the cover. She was a child when her country was caught in the jaws of the Soviet invasion. A carpet of destruction smothered countless villages like hers. She was perhaps six when Soviet bombing killed her parents. By day the sky bled terror. At night the dead were buried. And always, the sound of planes, stabbing her with dread. [...]

"In the mid-1990s, during a lull in the fighting, Sharbat Gula went home to her village in the foothills of mountains veiled by snow. To live in this earthen-colored village at the end of a thread of path means to scratch out an existence, nothing more. There are terraces planted with corn, wheat, and rice, some walnut trees, a stream that spills down the mountain (except in times of drought), but no school, clinic, roads, or running water.

Here is the bare outline of her day. She rises before sunrise and prays. She fetches water from the stream. She cooks, cleans, does laundry. She cares for her children; they are the center of her life. Robina is 13. Zahida is three. Alia, the baby, is one. A fourth daughter died in infancy. Sharbat has never known a happy day, her brother says, except perhaps the day of her marriage.

http://images.google.com.by/imgres?imgurl=http://ngm.nationalgeographic.com/afghan-girl/images/afghan-girl.jpg&imgrefurl=http://ngm.nationalgeographic.com/ngm/afghangirl/&h=435&w=615&sz=207&hl=ru&start=2&um=1&tbnid=TLLgZ66srAuvcM:&tbnh=96&tbnw=136&prev=/images%3Fq%3DAfghanistan%2Bgirl%2Bnow%2Band%2BSteve%2BMcCurry%26um%3D1%26hl%3Dru%26sa%3DN

---

130 лет со дня рождения Айседоры Дункан

[vampirenok gosha]

Ей казалось, что она танцевала даже в утробе матери. Танцевала, любя,
и любила, танцуя. Америка была шокирована ее свободой. Когда в пожаре
сгорели театральные туалеты, Айседора вышла на сцену полунагая.

Она придумала, что обессмертит ее имя на все времена, — мистерии
босоножек. Девочки из самых бедных семей, не имеющие приличной обуви,
танцевали в ее студии и на площадях босыми. Она спустилась с высоты
балетных пуантов и встала на всю ступню. Что касается одеяний, то
античные туники не столько скрывали, сколько демонстрировали юные тела,
как на элевсинских мистериях в Древней Греции.

Но одно дело
Древняя Греция и совсем другое — Европа ХХ века в огне войн
и революций. Однако именно после революций и войн люди жаждут зрелищ.
Босоножки в белых туниках и с красными флагами плясали в морозной
России. Луначарский предоставил в распоряжение Айседоры роскошный
дворянский особняк. В 20-е годы всем грезилось и мерещилось некое новое
общенародное революционное искусство. Есенин перекрашивал листву
на деревьях. Супрематисты Москвы и Витебска разрисовывали убогие
бревенчатые дома и серые бараки яркими квадратами. Босоножки Айседоры
плясали среди разрухи улиц и площадей. Пожалуй, и сегодня такое зрелище
привлекло бы множество зрителей.

Что общего между крестьянским
парнем из рязанского села Константиново и уже стареющей американской
танцовщицей? Слава и гениальность. Суровые будни большевистской
диктатуры мало чем напоминали царство справедливости и свободы,
о котором мечтала Айседора. Самый любимый и знаменитый поэт России
отправился в мировое турне с ослепительной танцовщицей. Поговаривали,
что Есенин женился на «мировой славе». Но стихи не лгут — Есенин любил
Айседору. И танец не лжет. Сорока-с-лишним-летняя Айседора влюбилась
в двадцати-с-лишним-летнего Есенина.

Есенин вел себя в пуританской Америке как в разгульной Москве. Его
стихи не были известны, зато скандалы и драки шокировали
добропорядочных налогоплательщиков. Есенин понял, что ему не покорить
Америку ни лиризмом, ни пьяным шармом. Лирика непереводима. А шарм
выглядел обычной уголовщиной. Несостоявшийся роман с Новым Светом стал
косвенной причиной разрыва с танцующей Айседорой.

Он вернулся
домой. Она продолжала покорять Америку и Европу свободой и артистизмом.
Весть о гибели Есенина потрясла все ее существо. Многие полагают, что
именно после этого произошел духовный надлом. Ее последние слова:
«Прощайте, я еду к славе…» — говорят о многом. Алый шарф, намотавшийся
на колесо автомобиля, стал удавкой на шее великой танцовщицы.

Все прекрасное неповторимо. Она любила афоризм Ницше о танцующем Боге. Бог открылся ей в танце.

---

говорят-тут картины и фотографии хорошие

[vampirenok gosha]

lj.rossia.org/users/john_petrov/365792.html

www.photoforum.ru/

---

Чайная чашка – элемент художественной культуры Японии

[Маг и Чародей]

Среди созданных японским народом художественных шедевров, высоко почитавшихся в прошлом, а ныне официально зачисленных в реестр национальных сокровищ, наряду с памятниками архитектуры, скульптуры и живописи стоят произведения прикладного искусства. Многие из них созданы неизвестными мастерами, на некоторых стоит подпись знаменитых художников – Хонами Коэцу, Огата Корина и др.

Отношение к предметному творчеству как «высокому искусству», способному выразить разные стороны духовной жизни человека, можно назвать важнейшей особенностью японской художественной культуры.

Исторические корни этого явления уходят в глубокую древность. Культивировавшееся синтоизмом поклонение природе во всех её проявлениях, будь то гора, водопад, дерево или травинка, постепенно воспитывало внимательное и почтительное отношение буквально ко всему, что окружает человека. Поклона и длительно созерцания удостаивались камни в саду, букет в вазе, чашка для чайной церемонии. Ощущение человеком своей слитности с миром, своего единства с ним, идущее ещё от древнего анимизма, получило выражение в его художественном творчестве.

Если сравнивать художественную культуру европейских народов и Японии, то в самой их структуре заметны существенные различия. Европейскую историю искусства открывают многочисленные имена великих зодчих, а японская архитектура в основном безымянна. Сравнительно немного известно японских скульпторов, зато сотни имён поэтов, каллиграфов и живописцев украшают антологии и художественные коллекции. По сравнению с Европой в Японии гораздо большим почётом и известностью пользовались мастера, изготовлявшие мечи, лаковые шкатулки, бумагу, кисти, изделия из керамики. Их ремесло рассматривалось как искусство, равное созданию картин или стихов.

Внимательное отношение к каждому отдельному предмету, стремление запечатлеть в памяти его неповторимые особенности проявилось в самой атмосфере традиционного японского дома, где весь бытовой, вещный мир скрыт от глаз человека, а в специальной нише помещена одна картина, или один букет, или одна ваза. Всегда ценилось и нечто другое – особый контекст бытования каждого предмета, образованный и его историей (кем и когда сделан, в чьих руках находился и т.п.), и той возможной цепью поэтических ассоциаций, которые возникают у человека, пользующегося или созерцающего его. Культура созерцания, когда важно не что изображено, а как это сделано, развивавшаяся на протяжении многих веков, также способствовала умению видеть прекрасное в самых обыденных вещах – поверхности неокрашенного, потемневшего от времени дерева, из которого построен дом, бамбуковой изгороди, простой керамической утвари.

Распространение искусства чайной церемонии особенно способствовало осознанию предметного творчества как равновеликого всякому другому. Железный котелок, керамическая чайница могли вызвать восторженное преклонение и цениться дороже многих сокровищ.

Посетившие Японию в XVI в португальские миссионеры отмечали это в своих записках как курьёз: «Вы, очевидно, знаете, что во всех районах Японии они пьют напиток, приготовленный из горячей воды и растёртой в порошок травы, называемый чай… Поскольку они придают большое значение питью этого напитка, у них чрезвычайно ценятся чашки и сосуды, которые используются в этой церемонии… Нередко всего один из этих сосудов, треножников, чашек или чайниц можно приобрести за три, четыре или даже шесть тысяч дукатов, хотя, на наш взгляд, они не стоят абсолютно ничего. …Когда мы спрашиваем их, почему они тратят так много денег на эти предметы, которые сами по себе ничего не стоят, они отвечают, что они делают это по той же причине, по которой мы покупаем за большие деньги алмаз или рубин, что вызывает у них не меньшее удивление…»

Однако те же миссионеры отмечали, что японцы ценят не всякую керамическую чашку, что их натренированный взгляд выделяет среди множества чашек одну, сделанную действительно выдающимся мастером, подобно тому как ювелир с лёгкостью отличает поддельные драгоценности от настоящих.

Как раз в конце XVI – начале XVII вв в Японии жил художник, творчество которого позволяет с наибольшей ясностью раскрыть ту органичность в создании предмета наряду с созданием картины или стихов, которая была универсальной особенностью картины японской художественной культуры всего периода феодализма. Это Хонами Коэцу (1558 – 1637)

История японского искусства блистает именами многих поистине великих мастеров. Но даже среди них Хонами Коэцу выделяется своей универсальной одарённостью, позволяющей сравнивать его с титанами эпохи Возрождения. Он прославился как один из самых великих каллиграфов Японии, живописец и поэт, керамист и мастер лаков. В каждой области своей деятельности он достиг столь высокого совершенства, что оставленные им творения по праву считаются шедеврами.

Его деятельность была выражением характерных особенностей японского искусства в целом, в том числе предметного творчества, создания вещей, отмеченных причастностью не только к миру красоты, но и к миру высокой духовности. Особенно ценятся созданные Коэцу чашки для чайной церемонии. Каждая из них, подобно картине, имеет название, например: «Снежный пик», «Осенний дождь», «Гора Фудзи», хотя ни на одной из них нет изобразительного мотива или даже орнамента. Имя чашки связывается с её образным смыслом, с теми ассоциациями, которые могут быть вызваны формой, цветом, фактурой поверхности.

Не менее знамениты шкатулки для письменных принадлежностей, выполненные Коэцу из лака с инкрустацией перламутром и металлическими сплавами. Их декор, включающий строки стихов, характеризуется той сложной образностью, которая была отличительной чертой поэтического мышления этого художника.

Расцвет деятельности Коэцу приходился на первые десятилетия XVII в, когда заканчивалась эпоха Момояма (1573 – 1615), одна из наиболее ярких и бурных в истории Японии, и начиналась гораздо более стабильная, тяготевшая не только к упорядоченности, но и к строгой регламентации всех сфер жизни эпоха Токугава (1615 – 1868). По своему происхождению Коэцу был связан с элитой нового городского сословия, которое выдвинулось и разбогатело в период междоусобных войн и военных диктатур XVI столетия. Предки Коэцу занимались ковкой мечей – ремеслом, особо почитавшимся в средневековой Японии. Высокообразованный и достаточно богатый, он жил как человек свободной профессии в своём родном городе Киото, тогдашней столице страны, и мог себе позволить культивировать изощрённый артистизм в разных сферах творческой деятельности. Одной из них была работа в керамике. Этому он посвятил последние 20 лет жизни, здесь воплотился его многогранный опыт, чутьё и мудрость художника.

На окраине Киото Коэцу создал своеобразную артистическую колонию, собрав вместе поэтов, живописцев и каллиграфов, гончаров и лакировщиков, знаменитых мастеров по изготовлению бумаги и кистей. Имение Коэцу стало местом возникновения новых художественных идей своего времени.


Не только яркая одарённость, но и независимость от цеховых профессиональных ограничений, присущих средневековой организации ремесленного труда и предписывавших мастеру следовать типологическим образцам, позволили Коэцу стать новатором в создании керамических и лаковых изделий, бронзовом литье и резьбе по дереву, в оформлении книг. Он использовал новые технические приёмы, позволявшие ему со всей полнотой реализовывать свою творческую фантазию. Но преклонение перед классическим искусством прошлого и его глубокое понимание давали возможность художнику, даже будучи новатором, оставаться традиционным в образном строе своих произведений. Так, например, блистательно овладев искусством «кисти и туши», Коэцу-каллиграф переписал стихи из древних поэтических антологий, стараясь в самой выразительности письма раскрыть дух этой поэзии. Но, кроме того, он расположил стихи на специально декорированной бумаге, дававшей дополнительное ощущение красоты и скрытого смысла образов древних поэтов. Сопроводив классические стихи изысканной росписью, Коэцу предлагал читателю-зрителю собственное переживание этой поэзии.

Тем же путём шёл Коэцу и в предметном творчестве – в создании лаковых и керамических изделий. В устоявшееся, отобранное традицией он вносил новое и современное ощущение формы, окрашенное личным чувством и потому более остро воздействовавшее на зрителя. Общеизвестными приёмами он умел передать неповторимый «дух» каждой вещи, её индивидуальную образность. Это особенно ясно видно в его знаменитых керамических чашках для чайной церемонии.

Высокий расцвет керамических производств в Японии начался со второй половины XVI в и в значительной мере был связан с распространением так называемого чайного культа. Мастера чая особенно ценили и любили керамические изделия Раку. Керамика Раку была новым явлением в японском искусстве того времени не столько в силу особенностей формы изделий ( в них ощущались традиции других керамических центров – Карацу, Сино, Сэто), сколько потому, что впервые возникли городские мастерские, где работали ремесленники-художники, подписывавшие свои работы.

Линия многих поколений гончаров Раку начинается с Танака Тёдзиро (1516 – 1592), чьи произведения привлекли внимание знаменитого мастера чая Сэн-но Рикю. Название «Раку» происходит от печати с иероглифом «раку» - «удовольствие», которую получил разрешение ставить на своих изделиях второй после Тёдзиро мастер – Дзёкай, ставший учителем Коэцу в области керамики. Главная особенность керамических чашек Раку, проявившаяся ещё в работах Тёдзиро,- трактовка каждого изделия как уникального, неповторимого. Поэтому мастера Раку отказались от гончарного круга и лепили каждую чашку от руки, в полном смысле ваяли её, добиваясь скульптурной выразительности. Чашки Раку выполнялись из красной, чёрной, реже – белой глины, обжигались при сравнительно низкой температуре и покрывались глазурями спокойных, мягких тонов. Края их бывают слегка неровными, иногда чуть загнутыми наружу или внутрь. При огромном множестве чашек Раку (достаточно сказать, что традиция передавалась в течении 14 поколений вплоть до современности) невозможно найти двух абсолютно одинаковых.

При этом высокий артистизм личности художника, проявлявшийся в мастерстве исполнения каждого произведения со всей его неповторимостью, соединялся с чертами глубоко традиционными и одновременно характерными для всей керамики Раку. Художественные качества чашек Коэцу, их сложную образность можно понять и сполна оценить, лишь представляя хотя бы в общих чертах каноны чайной церемонии.

Выбор чашки для каждой конкретной церемонии полон значения. Переходя из рук в руки во время ритуала, чашка символически связывала всех участников. Она была предметом, который должен был концентрировать на себе «энергию созерцания и эстетического переживания». Одновременно она организовывала действо в пространстве, становилась его перемещающимся «эпицентром». Эта её функция, а не только эстетические каноны чайного культа требовали особой формы, фактуры, цвета – общей значительности пластического объёма.


Когда чай был выпит, чашка как бы повторно осваивалась участниками церемонии уже как чисто художественный феномен. Гость брал чашку в руки и наслаждался ею ещё и через осязание, ощупывая её поверхность, воспринимая её массивность, плотность, фактуру материала.

Чайная церемония как целое сама была «произведением» подобно театральному спектаклю, разыгрываемому всякий раз заново и существующему в пределах определённого ограниченного времени. Чашка являлась одним из «персонажей» этого театрализованного действа. И не случайно, что такой всесторонне одарённый художник, как Хонами Коэцу, посвятил значительную часть своей творческой деятельности созданию чашек для чайной церемонии.

Коэцу относился к чашке как к скульптуре, и не только потому, что лепил её пластический объём и добивался её индивидуальной выразительности. Она была для него как бы живым существом, готовым вступить в диалог с человеком, открыть ему свою «душу», свою скрытую красоту.

Но в отличие от живописного или каллиграфического свитка чашка должна была соответствовать своему утилитарному назначению. И художник обращал самое тщательное внимание на соответствие её внешнего объёма человеческой руке, на верхний край, который должен был быть приятен для губ при питье, и т.п. Так, исходя из функциональных особенностей формы чашки, её размера, художнику нужно было весьма скупыми средствами добиться неповторимой оригинальности вещи и вместе с тем образности традиционной, построенной на ассоциативных связях, легко открываемых и знакомых всякому. Гора Фудзи как воплощение возвышенно чистой красоты и цветущая вишня как образ красоты преходящей, почти мимолётной – это постоянные образы японской поэзии, ставшие органичной частью художественного мышления народа, устойчивые знаки, мгновенно воссоздающие нужную цепь значений.

Одна из самых знаменитых чашек Коэцу называется «Фудзи-сан», хотя мы не увидим здесь этого национального символа Японии, как и другого какого-нибудь изобразительного мотива. Образ предмета весь ориентирован на активность восприятия, на творческую фантазию зрителя. Силуэт, оттенки цвета, фактура поверхности – главные элементы выразительности вещи, её неповторимого очарования. Слегка приподнятый на кольцевой ножке сосуд массивен и устойчив, но не тяжеловесен из-за того, что не касается туловом поверхности, на которой стоит. Край его широк и чуть неровен. Он ассиметричен и в форме и особенно в расположении декора, состоящего из глазури светло-песочного цвета в верхней части чашки и более тёмного, почти бурого внизу.

При каждом повороте чашки декор меняется, давая возможность представить себе то подножие знаменитой горы с окутанной туманом вершиной, то уходящие вдаль просторы, где, может быть, вот-вот возникнет снежная глава Фудзи. Но при этом рафинированная изысканность произведения Коэцу в соответствии с эстетическими нормами чайного культа не оставляет ощущения искусственной сделанности. В зрительном облике вещи преобладает естественность, непринуждённость, «случайность».

Если в чашке «Фудзи-сан» - красота возвышенная и утончённая, то в другой, названной «Отогодзе», главным свойством, определяющим образный строй вещи, становится непритязательная простота, даже неуклюжесть. Кажется, что, создавая её, художник почти не прилагал усилий, что она «возникла» в его руках сама собой. Это особая лёгкость в творчестве всегда высоко ценилась в японском искусстве – в каллиграфии и живописи, искусстве садов и керамике.

Сосуд-скульптура, индивидуальный в своей пластике, вызывающий неповторимые ощущения – такова каждая из чашек Коэцу.

Н.Николаева

---

Куклы

[Маг и Чародей]

Древнейшие куклы, выполненные мастерами, датируются 20 в. до н.э. они были найдены в Египте. Эти куклы вырезаны из тонких кусочков дерева и покрыты геометрическими рисунками, означающими одежду. Парики выполнены из ниток унизанных деревянными и глиняными бусами и закреплены на голове куклы воском.

-Именно в такие куклы играла древнеегипетская царица Клеопатра. У неё была большая кукольная коллекция. А по эскизам кукольных нарядов царица заказывала облачения для особо торжественных церемоний.

-В Древней Греции куклы делали из обожженной глины. Девочки играли в кукол, пока не выходили замуж. Во время свадебной церемонии гречанки отдавали своих кукол со всей их одеждой в подарок Гере, Артемиде или Афродите.

-Русское слово «кукла» происходит от греческого «киклос» (круг). Куклы древних славян не имели лица. Кукла без лица, считалась предметом не одушевленным, не доступным для вселения в нее злых сил (которые, как известно, входят через глаза и рот, реже через нос и уши). Такая кукла не могла ожить и навредить ребенку.

-Кукла была непременным атрибутом русских свадеб. Поскольку замуж отдавали в 12-14 лет, "молодухе", пришедшей в дом жениха, позволяли играть в куклы и после свадьбы. При этом свекор строго приказывал бабам не смеяться над молодой.
-«Вепсская кукла» делалась из старых вещей матери, причем без использования ножниц и иглы, чтобы жизнь ребенка была не "резаная и не колотая". До рождения малыша, чтобы согреть колыбельку, в нее клали эту куклу.

-Французы придумали представлять на куклах моды. Первые «модельные» куклы назывались Пандорами и были настоящими произведениями искусства. К кукле прилагался гардероб, сундучки с парфюмерными новинками и огромное количество аксессуаров.

-Позже пандоры переродились собственно в манекены. Кстати, «манекен» - голландское слово, означающее «мужчинка».

-В Англии куклы делали сначала целиком из дерева. Это была очень тонкая и кропотливая работа, требующая очень высокой квалификации. Резчики-кукольники были наперечет, а их продукция стоила безумно дорого. Особенно роскошные куклы вручались лично королями или королевами за заслуги перед империей.

-В США собирателей кукол больше, чем филателистов. Кукол коллекционируют супруга экс-президента США Барбара Буш, Элтон Джон, Майкл Джексон и Деми Мур. Ее коллекция оценивается более чем в миллион долларов. За один из экспонатов для этой коллекции Брюс Уиллис выложил в свое время 55000 долларов, сделав любимой жене «скромный» подарок.

-Самая дорогая кукла в мире – «Барби» в платье, украшенном настоящими бриллиантами, была продана за 100 тысяч евро. Прообразом Барби была немецкая порнозвезда Лилли. Фотографии этой блондинки постоянно появлялись на страницах бульварных газет и пользовались небывалой популярностью среди мужского населения. Вскоре Лилли превратилась в резиновую куклу, причем все пропорции порнозвезды были сохранены. Купить куклу можно было только в магазинах для мужских утех, в пивных барах и табачных лавках Если бы Барби ожила, то она превратилась бы в женщину ростом около 167 сантиметров, весом чуть менее 50 кг, с объемом груди 99 см, талии — 46 см и бедер 84 см

Подсмотрено у  Одинокая Волчица (Юлия)

---

ЦАРИЦИНО(по следам вчерашней прогулки)

[vampirenok gosha]

История местности, где
суждено было возникнуть Царицынскому ансамблю, уходит в глубину веков.
В X-XI веках здесь жили племена вятичей. Свидетельство тому курганы,
которые и сейчас можно увидеть в царицынском парке. Раньше это место
называлось Черная Грязь, поскольку издавна славились здешние
окрестности святыми ключами и лечебными грязями.

Владельцами Черной Грязи
были и бояре Стрешневы, и их родственники Голицыны, и молдавский
господарь Дмитрий Кантемир, которому сельцо было пожаловано самим
Петром I. В 1775 году у сына Кантемира – Сергея – его покупает сама
императрица Екатерина II. Своему личному архитектору Василию Баженову
она заказывает построить летнюю увеселительную императорскую резиденцию
"в готическом вкусе".

Целых десять лет продолжалось строительство
(1775-1785 гг.). На небольшой территории встали дворцы, павильоны,
беседки, ротонды, мосты, фигурная арка. Была даже задумана высокая
башня с часами, но ее проект не успели воплотить. На центральной
площади стояли два дворца – для Екатерины и ее сына Павла, в плане
зеркально отражающие друг друга. Перед ними было возведено самое
большое по размерам здание – дворец-храм.

Приезд императрицы летним
днем 1785 года стал для Царицына роковым. Едва осмотрев все постройки,
она, не прощаясь с архитектором, уехала. Через несколько дней было
отдано распоряжение о сносе трех центральных дворцов. Сейчас на этом
месте стоит так и не достроенный дворец по проекту ученика Баженова
Матвея Казакова, а на месте большого дворца – зеленая лужайка.
Сотни исследователей ломают
голову над причиной гнева великой императрицы. Дворец оказался
недостоин ее – маленький, тесный, да еще равный зданию,
предназначенному нелюбимому сыну Павлу? Но она сама утверждала весь
проект ансамбля. Интриги завистников? Близость Баженова к наследнику и
связь обоих со столь противным сердцу государыни масонством? Последнее
предположение считают наиболее вероятным.

Возможно и другое. Тот
мир, который создал Баженов, – не для зевак и наблюдателей. Он
будоражит воображение, заставляет искать ответы на свои вопросы и –
если повезет – открывает какие-то тайны. Но открывает он эти тайны
тому, кто способен их понять. Или хотя бы пытается. Пытается увидеть за
затейливыми декорациями – мечту о Красоте, за прихотливым расположением
зданий – мечту о справедливом устройстве общества, за интерьерами
необычной формы – овальными, восьмигранными, круглыми – мечту о том,
чтобы человек, попадая в них, удивлялся, искал, менялся…

Ансамбль
до недавнего времени был заброшен и ветшал в запустении. За последние
семь лет были восстановлены сохранившиеся павильоны, кроме так
называемого Хлебного дома и казаковского дворца. Сотрудники созданного
в Царицыно музея (есть несколько экспозиций) бережно хранят память о
его создателе, изучают его историю. В Оперном доме проводятся концерты
классической музыки, музыкальные вечера.

---

Математика-в Египте и Греции!(утащила с ли-ру-интересно)

[vampirenok gosha]

Что открыл Тот? Я перечислю некоторое небольшое количество открытий.
По-моему, каждый культурный человек
должен был бы знать, что был такой Тот, и что он открыл, и какие его
великие изобретения. То, что я до этого года не знал об этом — это
позор.





Первая вещь, которую он придумал — это числа, натуральный ряд. До него
числа, конечно были: 2, 3,... до числа, которым выражалась сумма всего
налога, который платили египетскому фараону — число, которое выражает
весь годовой налог, существовало, а больших чисел не было. Идея, что
числа можно продолжать неограниченно, что нет самого большого числа,
что всегда можно прибавить единицу, что можно построить систему
счисления, в которой записываются как угодно большие числа — вот это
идея Тота, это первая его идея. Сегодня мы называем ее идеей актуальной
бесконечности.





Второе открытие, которое тоже очень значительно, — это алфавит. До него
были иероглифы, в которых изображались знаками слова, например
``собака''. А ему пришла в голову идея, что фонемы, звуки надлежит
записывать, установив вместо тысяч иероглифов, которые были для слов,
всего лишь несколько десятков иероглифов, например, упрощенной
``собакой'' изображать звук ``с'' всегда, ``с'' в любом слове — это
будет похоже на эту самую ``собаку'', такую упрощенную ``собаку''. Он
придумал египетский алфавит. Все наши европейские алфавиты пошли от
него. У нас имеется такая легенда, которую можно найти во всех
учебниках, что будто бы Шампольон открыл ``розеттский камень'', будто
бы Шампольон, взявший этот ``розеттский камень'', трилингву, которая
там была, нашел соответствие, прочитал иероглифы и так далее. Так вот,
это все неправда. На самом деле я ухожу немножко в сторону от
математики, это история
другой науки, это все равно неправда. На самом деле с Шампольоном была
история такая: Шампольон действительно разгадал этот алфавит, он
действительно прочитал, но без всякого ``розеттского камня''. Этот
``розеттский камень'' нашли после того, как Шампольон уже опубликовал
свою теорию. Когда — лет через двадцать — был найден ``розеттский
камень'', он взял этот камень и показал на этом камне, что дает его
теория, и сравнил с тем греческим переводом, который был на камне, и
все сошлось. Тем самым, это было доказательство, но теория была к этому
времени давно опубликована. Шампольон открыл египетский алфавит
совершенно другим способом. Основное, между прочим, открытие, которым
воспользовался Шампольон, что было взято им у Плутарха, и основное, что
ему позволило читать иероглифы, иероглифические тексты, алфавит вот
этот, было очень странное открытие, которого никто до него почему-то не
понимал. Оказывается, иероглифические тексты писались не слева направо,
как у нас, а справа налево. Плутарх это знал, как это было написано,
Шампольон это понял, и он стал читать в другую сторону, и тогда
получилось. Тогда он придумал расшифровку. Но вдаваться в детали теории
расшифровки я не буду.2





Третье открытие Тота — это геометрия. Геометрия в буквальном смысле —
это землемерие. Тоту поручалось фараоном, он должен был знать, участок
земли, огороженный, вот такой-то величины, какой урожай принесет. Это
зависит от площади, ему надо было измерять эти площади, проводить межи,
воду разделять из Нила, делать отвод воды и все эти практические
работы. И он научился. Для этого он придумал геометрию, все то, что мы
сейчас учим, евклидову геометрию, вся эта геометрия — Тота на самом
деле. В частности, Тот и впоследствии его ученики измерили при помощи
своих геометрических методов радиус Земли. Радиус Земли, который они
измерили, был ими получен с ошибкой в один процент относительно
современных данных, это колоссальная точность. Вдоль Нила шли караваны
верблюдов, от Фив до Мемфиса, они шли почти по меридиану и считали
верблюжьи шаги, тем самым, знали расстояние. В то же время можно,
наблюдая полярную звезду, померить широты городов и, зная разницу широт
и расстояние по меридиану, можно померить радиус Земли, и они это очень
хорошо сделали и нашли радиус с точностью 1%.





Ну и, наконец, последнее его открытие, про которое я упомяну,
относительно мелкое, но все-таки интересное, что он придумал, были
шашки. Шахматы были у индусов, шахматы были известны, но это сложная и
не народная игра, он демократизировал шахматы и придумал шашки. Шашки
идут тоже от него.





В учебнике истории имеются еще десятки его открытий, изобретений
всяких, я для краткости, конечно, сейчас перечислять их не буду.





Откуда стало все это известно нам? Вот мы знаем евклидову геометрию.
Откуда идет евклидова геометрия, откуда все это произошло? Оказывается,
изучение науки, которая была создана Тотом, составляло коммерческую
тайну Египта. В Александрии была библиотека (мьюзиум), в которой
хранилось семь миллионов томов, в которых вся наука была записана, но
нужно было иметь специальный допуск, для того чтобы ознакомиться с этим
материалом, и нужно было иметь от жрецов пирамид разрешение на то,
чтобы все это изучать. Имеется по крайней мере четыре великих греческих
ученых (промышленных шпионов), которые украли у египтян эту науку,
которая не была придумана вся египтянами, они заимствовали много — у
халдеев, у вавилонян, у индусов — но, во всяком случае, это было
засекречено.





Первым из них, по-видимому, был Пифагор. Некоторые говорят, что он
четырнадцать лет прожил среди этих жрецов, некоторые — что двадцать. Он
получил допуск, ознакомился, выучил всю эту науку, всю евклидову
геометрию, алгебру, арифметику и заявил, что он никогда не рассекретит
эти секретные сведения. И действительно, от Пифагора не сохранилось ни
одной строчки, он никогда ничего не записывал. Учение Пифагора, когда
он вернулся в Грецию, распространялось устным образом его учениками.
Никаких книг Пифагора не было. Тексты Евклида через несколько поколений
— это произвели разные ученики Пифагора, которые все записали уже
впоследствии. Пифагор ничего не писал сам, потому что он поклялся, что
не будет. Но он распространил эти знания в Греции — аксиомы, кроме,
быть может, пятого постулата, который, по-видимому, принадлежит самому
Евклиду4. В частности, теорема Пифагора была заведомо опубликована
за две тысячи лет до него в Вавилоне, клинописью, а кроме теоремы,
известны были и пифагоровы тройки (мне недавно вручили книжку, в
которой Тихомиров, кажется, утверждает, что эти тройки нашел кто-то еще
другой). Но все это было давно-давно известно, за тысячу лет до
Пифагора, и египетские жрецы все это знали и употребляли при
строительстве пирамид треугольники (3, 4, 5), (12, 13, 5) и другие, и
формулу общую знали, как построить все эти треугольники. Все это было
хорошо известно, но — приписывается Пифагору (вместе с теорией
переселения душ).

---

Святослав

[Вжжжик]

Может быть, потому что сейчас апрель, может, еще по какой причине, но мне захотелось выложить в сообщество фрагмент из книги В.Каргалова/А.Сахарова, «Полководцы Древней Руси» описание сражения, которое завязалось между войсками князя Святославом и византийского императора Цимисхия именно в эти дни.

«Города между Гимейскими горами и Дунаем были уже покинуты русскими гарнизонами. Без боя сдались византийском императору Плиска, Диная и другие крепости. В них император Цимисхий оставил небольшие отряды стратиотов, а с остальным войском продолжал стремительный бег к Дунаю. Там решался исход войны.
23 апреля 971г, рано утром, конные разъезды императора Цимисхия приблизились к Доростолу, где, как уже знали византийцы, стоял с войском князь Святослав.
Первая схватка закончилась трагически для византийцев. На малоазиатских всадников Феодора Мисфианина, опередивших катафракторные полки и пехотные колонны, напали из засады руссы.
Может быть, руссы и пропустили бы всадников, потому что в обязанности сторожевой заставы входило лишь оповещение о приближении неприятеля, но воинами командовал дружинник, вырвавшийся вместе с воеводой Сфенкелом из Преслава. Ненависть к византийцам, безжалостно переколовшим мечами его товарищей на дворцовой площади, оказалась сильнее благоразумия. Послав гонцов к князю Святославу, дружинник с остальными воинами напал на растерявшихся от неожиданности греков. Руссы вышибали их из седел длинными копьями, рубили мечами, пронзали широкими охотничьими ножами. Почти никто из всадников Феодора Мисфманина не спасся. Однако, и руссы, ослепленные яростью, были окружены подоспевшими стратиотами и перебиты.

Император Цимисхий долго стоял на поляне, усеянной телами греков и руссов. Он видел, как мрачнели лица проезжавших мимо катафрактов, как они придерживали волновавшихся коней и приглядывались к убитым воинам, будто пересчитывая их. Греков полегло больше, и не только застигнутых врасплох всадников Феодора Мисфианина, но и стратиоров, сражавшихся потом с окруженными русскими. Это наводило на грустные размышления.
Цимисхий подумал, что если бы князь Святослав согласился уйти за Дунай со своими страшными всадниками в кольчугах, способными на равных сражаться с катафракторной конницей, то он сам бы предложил мир, чтобы не испытывать больше военного счастья. Но, судя по первой сшибке, Святослав решил защищаться…
Цимисхий взмахнул плетью, кинул вздыбившегося коня к доростольской дороге. За ним поспешили «бессмертные». Мягкий топот нескольких тысяч был подобен подземному гулу.
Колонны стратиотов расступались, пропуская императора.
Всадники вынеслись на небольшую возвышенность. Дальше, до самых стен Доростола, тянулась равнина, кое-где пересеченная канавами и руслами ручьев, испятнанная черными полосками пашни, колючими кустарниками. А еще дальше, позади Доростола, медленно катил свои коричневые волны весенний полноводный Дунай.
Издалека каменные стены Доростола казались невысокими и совсем негрозными, но Цимисхий знал, что толщина их достигает двенадцати локтей, а до зубчатого гребня способны дотянуться лишь самые длинные штурмовые лестницы. Двое ворот выходили в поле, а над ними торчали массивные башни.
Но не каменные твердыни Доростола привлекли внимание императора. Преграждая путь к крепости, на равнине стояла еще одна стена – живая. Пешие руссы стояли своим обычными сомкнутым строем, сдвинув стеной большие щиты. Князь Святослав вывел войско в поле…

Император Цимисхий расставлял свои полки неторопливо, с тщательностью и искусством, достойным великих полководцев древности. Два крыла катафракторной конницы, как два железных кулака, были готовы ударить или в чело русского войска, или сбоку – в скулу, или сзади – в незащищенный затылок. Расчлененный на сотни строй тяжело вооруженной конницы был гибким и послушным воле полководца. Позади конницы стояли рядами многочисленные лучники и метатели камней, которым было велено непрерывно обстреливать руссов, чтобы они не имели покоя и понесли потери до начала рукопашной схватки.
Намерения противоборствующих сторон прояснились еще до начала сражения.
Император Иоанн Цимисхий решил искать победу неожиданным ударами катафракторной конницы то по одному, то по другому крылу русского войска, поочередно сосредотачивая на крыльях большинство полков, а в случае необходимости и «бессмертных».
Князь Святослав противопоставил коннице императора Цимнисхия глубокую пехотную фалангу. Русские дружинники умели сражаться в конном строю, но не с меньшим искусством и стойкостью могли биться пешими. Тяжело вооруженная пехота устойчивее в бою, чем конница. Только она может выдержать натиск катафрактов и похоронить на доростольской равнине цвет византийского войска. Так считал князь Святослав, спешивая своих дружинников и усиливая этими отборными воинами пехотный строй.
Двенадцать раз бросались в атаки катафракты императора Цимнисхия, и двенадцать раз откатывались, устилая поле нарядными панцирями, расколотыми щитами и шлемами с разноцветными перьями.
«Битва долго оставалась в совершенном равновесии, - писал византийский историк. – Руссы сражались храбро и отчаянно. Они давно приобрели славу победителей над всеми .соседственными народами и почитали величайшим несчастьем быть побежденными и лишиться этой славы. Греки тоже страшились быть побежденными. Они до сих пор побеждали всех своих неприятелей, а теперь настал день, когда они могли лишиться приобретенной славы. Приближался вечер, но оба войска продолжали сражаться с необыкновенной храбростью. Руссы…испуская яростные крики, бросались на греков. Уже пало весьма много воинов с обеих сторон, а победа все еще оставалась сомнительной…»
…Оставим на совести византийца рассуждения о «природном зверстве» и «бешенстве» руссов, без которых его соотечественники вообще не мыслили рассказы о «варварах». Главное он все-таки признал: императору Цимнисхию не удалось ломить русское войско в многочасовом сражении.
Только перед самым заходом солнца Цимисхий собрал в одном месте значительную часть конницы, лично возглавил ее и смял левое крыло утомленных непрерывным сражением руссов. Руссы отступили и заперлись в Доростоле.
Если отступление одного непобежденного протиника можно считать победой другого, от император Цимнисхий победил в первом сражении. Именно так он постарался представить дел, чтобы ободрить свое войско. Катафракты и стратиоты шумно пировали, хвастались наградами, преувеличенно почтительно называли друг друга новыми чинами, щедро пожалованными императором. Но сам Цимисхий отлично сознавал, что победа эта призрачна, а тяжелые потери почти бесполезны. До желаемой цели – разгрома князя Святослава – сегодня было так же далеко, как вчера. Стены Доростола неприступны, а укрывшееся за ними войско руссов способно к продолжению войны.
Всю ночь вооруженные стратиоты стояли перед воротами Доростола, чтобы предупредить возможную вылазку руссов. А утром 24 апреля император Цимисхий приказал строить укрепленный лагерь. Вокруг возвышенности греки вырыли глубокий ров. Землю, извлеченную из рва, насыпали валом, а на гребне вала водрузили копья и повесили на них щиты. Была назначена дневная и ночная стража, потому что дерзость и предприимчивость руссов были хорошо известны, с ними приходилось соблюдать осторожность. Так предупредил Цимисхий, и военачальники согласились с ним. Руссы – опасные враги. Доблесть катафрактов и стойкость стратиотов полезно дополнить надежными укреплениями и зоркими сторожевыми заставами.
Весь день под Доростолом было спокойно. Византийцы копошились в своем укрепленном лагере, ставили шалаши и шатры для военачальников и знатных людей. Руссы отдыхали за крепостными стенами после вчерашнего боя. Война будто замерла, подарив усталым ратникам короткую передышку…

Военная хроника последних апрельских дней 971 года вместила больше драматических событий, чем иные месяцы и даже годы другой войны.
25 апреля отряды катафрактов подъехали к стенам Доростола, вызывая руссов на бой. Лучники и пращники императора Цимисхия принялись метать стрелы и маленькие ядра из обожженной глины. Им отвечали со стены защитники города. Поединок казался неравным: византийские стрелы ломались, ударяясь в каменные зубцы, глиняные ядра рассыпались красной пылью, а тяжелые дротики, выпущенные дальнобойными крепостными самострелами, пронзали насквозь панцири катафрактов и щиты стратиотов. Убедившись в тщетности своих усилий, начальники катафрактов и лучников увели своих людей в лагерь.
Вечером руссы в конном строю вышли из города. Катафракты атаковали их, но успеха не имели. После равного боя руссы возвратились в Доростол.
Однако вечер 25 апреля все же принес императору Цимисхию удовлетворение. По Дунаю поднялся к Доростолу византийский флот. Огненосные триеры растянулись цепью поодаль от берега, в безопасности от крепостных метательных орудий, и встали на якоря. Так предписывали правила морской войны, и друнгарий флота следовал им неукоснительно. Руссы поспешно вытащили из воды свои легкие ладьи и унесли к стенам, под охрану лучников. Князь Святослав приказал крепко беречь ладьи, потому что между берегом и цепью огненосных триер оставалась широкая полоса мелководья, по которому русские ладьи могли свободно плавать. Оплошность греков сулила заманчивые возможности…

26 апреля произошел второй большой бой под Доростолом. Руссы снова вышли в пешем строю. И опять была равная битва, в которой военное искусство греков не смогло преодолеть мужества и стойкости русских пехотинцев. Только неожиданная гибель воеводы Сфенкела, пронзенного копьем катафракта, внесла замешательство в ряды руссов, и они отступили, но недалеко. Катафракты, утомленные битвой и устрашенные большими потерями, не осмелились их преследовать. Руссы остались на равнине, зажгли костры и простояли на виду у византийского войска всю ночь и утро следующего дня.
Только к полудню 27 апреля, когда император Цимисхий послал большое конное войско, чтобы отрезать руссов от города, воины князя Святослава свернули свой стан и неторопливо ушли в Доростол. На месте русского стана греки нашли лишь остывающие костры да тела катафрактов. Зрелище показалось византийцам столь ужасным, что они поспешно повернули коней прочь от стана. Руссы что-то кричали им вслед со стены, но из города больше не выходили.

28 апреля прибыли осадные орудия. Многочисленные баллисты и катапульты были пока поставлены возле византийского лагеря. Византийцы копошились вокруг них, как бурые лесные муравьи. Император торопил, ему не терпелось повторить преславскую бойню. Но с осадными орудиями пришлось провозиться до самого вечера. Деревянные рамы расшатались в дороге, веревки из сплетенных воловьих жил пересохли, рычаги и втулки колес требовали свежей смазки. Обстрел Доростола пришлось отложить на следующий день.
А на следующий день было уже поздно. Вокруг Доростола желтел свежими откосами глубокий и широкий ров, вырытый руссами всего за одну ночь с 28 на 29 апреля. Император Цимнисхий был удивлен и раздосадован. Князь Святослав отыскал единственно возможное средство защиты от осадных орудий, причем средство, никогда раньше не применявшееся полководцами. Глубоким рвом он просто преградил путь осадным орудиям к крепостным стенам. А чтобы засыпать ров, требовалось сначала прогнать русских лучников, которые посылали через ров свои смертоносные стрелы и не подпускали воинов вспомогательных отрядов.
В ленивой перестрелке через ров прошел день 29 апреля, день очередного разочарования императора Цимисхия…

Ночь принесла новые огорчения. Дождь и шквальный ветер загнали воинов Цимисхия в шатры и шалаши. Даже караульные спрятались под крышу, забыв о своем долге. А князь Святослав посадил на лодьи две тысячи дружинников. Ладьи проплыли, не замеченные никем, между берегом и стоявшими на якорях огненными триерами. Выше по реке стояли возле берега обозы императора Цимисхия, о которых узнал князь Святослав…
Нападение руссов оказалось совершенно неожиданным. Стража паракимонена Василия была мгновенно перебита, запасы продовольствия перенесены на ладьи. То, что руссы не могли увезти с собой, они безжалостно уничтожили: рассыпали по земле и смешали с навозом зерно и муку, разбили кувшины с вином, изрубили топорами обозные телеги. Захваченное оружие и доспехи они побросали в воду.
Между тем ветер начал стихать, дождь прекратился, сквозь тучи стала изредка проглядывать луна. Пора было возвращаться. Ладьи тихо поплыли вдоль берега к Доростолу.
За прибрежными кустами раздали громкие, веселые голоса. Гребцы подняли весла, замерли. К воде вышли греческие воины – кто в рубахе, кто в одних шатанах, а кто и вовсе голый. Он вели в поводу коней, принялись тереть их волосяными щетками. За плеском воды и громкими голосами греки так и не расслышали осторожного журчания воды под носами ладей. Ладьи благополучно миновали опасное место. Открылась большая поляна, освещенная дрожащими отблесками костров. Возле них сидели греческие воины, тоже без доспехов и оружия; другие собирали хворост на опушке леса. Разве можно было упустить такой случай?
Воевода судовой рати пропустил вперед ладьи, нагруженные продовольствием, а с остальными причалил к берегу за лесом. Тихо, как охотники за бобрами, дружинники прошли через ночной лес и напали на греков. Много здесь погибло воинов императора Цимисхия, и только темнота спасла некоторых от смерти. Запомнилась та ночь грекам…

Император Цимисхий гневе топал ногами и кричал на друнгария флота как на нерадивого раба. Жалко было обоза и погибших воинов, но еще больше сожалел император, что князь Святослав захватил много продовольствия и осада может затянуться. Сколькими жизнями придется заплатить за лишние дни осады?...
А то, что осада неизбежна, не вызывало сомнений. Непобежденное войско засело за каменными стенами Доростола и досаждало частыми вылазками. Единственное, что мог противопоставить император дерзости руссов, - это рвы, которыми были перекопаны все дороги из крепости, и многочисленные заставы, бодрствовавшие днем и ночью. Прошел июнь, на вторую половину своей быстротечной жизни покатился июль, а над воротной башни Доростола по-прежнему развевался стяг князя Святослава…

@темы: история

---

[vampirenok gosha]

Дочь фараона

Либретто - Жюль-Анри де Сен-Жорж и Мариус Петипа (по повести Теофиля Готье "Роман мумии", редакция Пьера Лакотта)

Хореограф-постановщик - Пьер Лакотт (по мотивам одноименного балета Мариуса Петипа)

Художник-постановщик - Пьер Лакотт

Дирижер-постановщик - Александр Сотников

Премьера состоялась 5 мая 2000 года.

 

Картина 1 - Молодой англичанин лорд Вильсон путешествует по
Египту со своим слугой Джоном Булем. У подножия пирамид они встречают
караван арабских купцов, которые любезно приглашают их в свой шатер.
Внезапно поднимается сильная буря. Путешественники и купцы спешат
укрыться в ближайшей пирамиде.

Картина 2 -Сторож пирамиды показывает незваным гостям гробницу,
находящуюся в глубине усыпальницы. В ней покоится Аспиччия, дочь одного
из могущественных фараонов Египта. Расположившись в углу, арабские
купцы закуривают опиумные трубки. Лорд Вильсон тоже просит дать ему
чубук. Он засыпает. Легкое облако дыма окутывает курильщиков…
Начинаются фантастические видения: стены гробниц исчезают, мумии
оживают и выходят из саркофагов. Вслед за ними появляется их
повелительница Аспиччия, дочь великого Фараона. Склонившись над
англичанином, она кладет руку ему на сердце. В ту же минуту происходит
волшебное превращение: лорд Вильсон и его слуга становятся египтянами.
Первого зовут Таор, второго - Пассифонт. Очарованный красотой
принцессы, Таор хочет последовать за ней, но Аспиччия исчезает в
прозрачной дымке.

Картина 3 - Таор и его слуга Пассифонт устремляются в лес на
поиски Аспиччии. Они находят ее, спящую на покрытой густым мхом скале.
Рядом расположились ее спутницы, утомленные зноем. Таор осторожно
подходит к ней и кладет руку на сердце принцессы. Аспиччия просыпается
и узнает прекрасного юношу. Позабыв обо всем, они долго глядят друг на
друга. Вдали слышен звук охотничьих рогов. Аспиччия просит Таора
спрятаться. Ее рабыня Рамзея, заметив присутствие незнакомца, хочет
увести госпожу. Появляются охотники и сообщают, что по лесу рыщет лев.
Аспиччия вместе с ними бросается в погоню за зверем. Им удается
окружить льва, но внезапно он вырывается и делает прыжок в сторону
молодой принцессы. Таор из укрытия с ужасом наблюдает за этой сценой.
Схватив лук, забытый одним из охотников, он стреляет и поражает дикого
зверя. Аспиччия спасена. Она теряет сознание, но Таор подхватывает ее и
уносит в безопасное место. Звуки труб возвещают о приближении Фараона и
его свиты. Увидев дочь в объятиях незнакомца, властитель Египта
приказывает арестовать его. Аспиччия, очнувшись, заявляет отцу, что
Таор - ее спаситель и достоин награды. Гнев Фараона сменяется
признательностью. Он велит освободить юношу и приглашает его во дворец.Действие II

Картина 4 - Навестив Аспиччию в ее роскошных покоях, Таор
признается ей в любви. Входит Фараон, окруженный блестящей свитой
вельмож и царедворцев. Вслед за ним появляется Нубийский король,
прибывший просить у Фараона руки его дочери. Властитель Египта согласен
отдать ему в жены Аспиччию и заключить с Нубией дружественный договор.
Узнав об этом, Таор приходит в отчаяние. Аспиччия, пытаясь его
успокоить, обещает, что никогда не будет принадлежать никому, кроме
него. Правитель Египта приказывает начать торжества по случаю
бракосочетания дочери. Таор с грустью напоминает Аспиччии, что вскоре
она выйдет замуж за нубийца. Влюбленные решают бежать. В разгар
праздника Таору передают ключ от потайной двери, через которую они
покидают дворец. Узнав об исчезновении дочери, Фараон приходит в ярость
и велит догнать беглецов. Нубийский король, заметив потайной ход,
бросается в погоню со своей стражей.


Действие III

Картина 5 - Таор и Аспиччия скрываются в рыбацкой хижине на
берегу Нила. С наступлением ночи рыбаки отправляются на рыбную ловлю и
приглашают гостей принять в ней участие. Аспиччия устала и вынуждена
отказаться. Таор советует ей отдохнуть и уходит. Едва Аспиччия остается
одна, как в хижину входит Нубийский король со своей стражей. Принцесса
в ужасе. Она понимает, что брак с нубийцем навсегда разлучит ее с
возлюбленным. Спасаясь от преследований, она подбегает к окну и
бросается в воды Нила. В это время в хижину возвращаются Таор и
Пассифонт. Увидев их, Нубийский король приказывает схватить
заговорщиков и угрожает отомстить за похищение Аспиччии.

Картина 6 - Величественный Нил, хозяин подводного царства,
принимает Аспиччию в свои объятия и узнает в ней дочь великого
правителя Египта. Но молодая принцесса мечтает лишь об одном - вновь
увидеть Таора. Речной бог исполняет ее желание. По его приказу, образ
Таора появляется то на вершине утеса, то в прозрачных струях водопада.
Стремясь соединиться с любимым, Аспиччия просит властителя вод вернуть
ее на землю. Нил соглашается выполнить ее просьбу.

Картина 7 - Дворец Фараона. Правитель Египта в отчаянии. Он
требует привести Таора и угрожает казнить его, если тот не скажет, куда
скрылась Аспиччия. Но Таор не знает. Тогда Фараон велит предать юношу
смерти от укуса священной змеи. В этот момент издалека доносятся звуки
веселого марша: рыбаки, обнаружив Аспиччию, сопровождают ее во дворец.
Принцесса кидается в объятия отца и рассказывает ему о своих
злоключениях, о своей любви к Таору и об угрозах Нубийского короля,
вынудившего ее броситься в реку. Фараон рвет договор, подписанный с
нубийцем, и повелевает ему удалиться. Аспиччия просит освободить Таора,
но Фараон непреклонен. Он не может простить ему похищение дочери. И
тогда Аспиччия объявляет, что погибнет вместе со своим возлюбленным.
Подойдя к священной змее, она протягивает к ней руку. Испуганный Фараон
бросается к дочери. Тронутый ее самоотверженностью и глубиной чувств,
он прощает Таора и соединяет руки влюбленных. Посреди всеобщего
праздника сцена покрывается облаками.

Картина 8 - На месте дворца вновь появляется пирамида. Лорд
Вильсон просыпается и с удивлением оглядывается вокруг. В дальнем углу
он замечает гробницу дочери Фараона. Светлая улыбка озаряет его лицо -
он вспоминает чудесный сон, который только что видел.

---

а каким числом руководствуется ваша жизнь?

[Holly_Golightly]

Нумерология – это наука о числах, ей более 2500 лет. Основателем этой науки является Пифагор: каждому числу от 1 до 9 он придавал особое значение, связывая с каждым из них определенную модель личности. У человека есть свой набор чисел, самым устойчивым из них является число, получающееся из суммы вашего дня, месяца и года рождения – это единственная характеристика личности, которую невозможно изменить.

В нумерологии эта сумма имеет сакральное значение.

Высчитав данную сумму и получив число от 1 до 9, можно сравнить себя со стандартной моделью личности, согласно положениям нумерологии.

Если число вашей личности 1: вы всегда будете первым в том, что вы делаете. Люди вас уважают и на вас равняются. Вы – прирожденный лидер и любите соревноваться.

Если число вашей личности 2: вы миротворец, посредник, который избегает проблем. В основном, вы должны отличаться хорошими способностями к социальной работе. И если ваши друзья находятся в беде, вы всегда им поможете. Менее позитивный аспект таких личностей, это то, что когда их обязывают к чему-нибудь, они могут разозлиться. Личность с числом 2 скажет «лучше любовь, чем борьба».

Если число вашей личности 3: для вас самое важное в жизни – это общение. Вы любите поддерживать, мотивировать других, у вас отличное чувство юмора. 3 – это люди с чувством юмора, им необходимо постоянное самовыражение. Вы также хорошие советчики, готовые дать другому совет вне зависимости от того, нужен он или нет. Из таких людей могут получится хорошие писатели и актеры.

Если число вашей личности 4: для вас самое важное - это знания. Вы жаждете познать новое. Вы не выносите лжи.

Если число вашей личности 5:

таким людям незнакома скука. 5 – это свобода, веселье и приключения. Им нужно быть осторожными с алкоголем, наркотиками и большим количеством работы. Безграничная энергия, любители вечеринок. Они очень щедрые. Им нравится больше получать, чем отдавать. Они интересуются другими людьми. Они настоящие детективы, которым нравится докапываться дол правды. Когда они путешествуют, им нравится наслаждаться окружающим миром. Им не следует жениться рано, так как это может оказаться ошибкой. Они не те люди, которыми можно руководить.

Если число вашей личности 6: Шесть – самое притягательное число. Вы нуждаетесь в других, в их признании, в поддержке. Это ответственные люди. Позитивная сторона их личности в том, что они хороши в сфере контроля чрезвычайных ситуаций. Вы находитесь в постоянном движении и не привыкли к спокойной монотонной жизни.

Если число вашей личности 7: Семь означает поиск истину. Вы постоянно задаетесь вопросом «кто я, что я и почему я здесь». Будучи прекрасными наблюдателями, вы можете стать писателем или режиссером.

Если число вашей личности 8: 8 руководят деньгами. Вас нужно всегда чувствовать себя финансово независимо. Проблема таких людей в том, что они всегда считают единственно свое собственное мнение правильным. Вам нужно научиться слушать советы, так как они не всегда являются глупыми или бесполезными. Вы также одержимы качеством всего того, что делаете.

Если число вашей личности 9: вы – настоящий гуманист, любящий людей и постоянно волнующийся о том, что происходит на свете и к чему мы все идем. 9 должны научится преодолевать потери. Они чувствуют большую ответственность за свою семью и никогда не признаются в том, что им нужна помощь.

Идеальные пары (совместимость):

1-5-7 числа умственной работы. Такие люди постоянно находятся в процессе размышления. Это очень творческие люди. У них всегда много идей, они чувствуют в себе силы быть руководителями;

2-4-8 – число лучших бизнесменов. Они упорно работают и им это нравится. Тем не менее, они всегда одержимы нехваткой денег.

3-6-9 – творческие личности. Э, ну и этим все сказано.

---

Гр. "Техас"

[Все.]

Шотландская группа Texas впервые заявила о себе в далеком 1989 году хитом "I Don't Need a Lover" и альбомом "Southside", разошедшимся в Европе более чем миллионным тиражом. Однако настоящий успех пришел к группе в 1997 году с выходом их четвертого студийного альбома "White On Blonde", который стал настоящим хитом во многих странах мира. Команда на протяжении всего своего творческого пути неоднократно экспериментировала с собственным звучанием: стилистика альбомов группы варьируется от рока до электронной поп музыки. При этом группе всегда удавалось сохранить свое лицо и качество выдаваемого продукта.

Своего рода торговой маркой Texas стал авторский дуэт вокалистки группы Шарлин Спитери (Sharleen Spiteri, полное имя Sharleen Eugene Spiteri; род. 7 ноября 1967 года в Глазго, Шотландия) и басиста Джона Макилхоуна (John McElhone, полное имя Johny Francis McElhone; род. 21 апреля 1963 года в Глазго, Шотландия) (союз этих авторов был удостоен впоследствии престижной премии Ivor Novello Award), а также мягким и проникновенным вокалом Шарлин. За время своего существования группа пережила несколько взлетов и падений, сопровождавшихся незначительными изменениями состава. Однако музыкантам удалось сохранить основное ядро группы. Начиная с 1989 года альбомы Texas разошлись по миру тиражом более двадцати миллионов экземпляров.

Гитарная поп-группа Texas была основана в 1986 году басистом Джонни Макилхоуном в Глазго, Шотландия. Игравший до этого в различных коллективах (Altered Images, Hipsway) музыкант остался без группы, и ему пришла в голову идея основать группу самому. Прежде всего, Джонни искал вокалиста и того, кто мог бы писать тексты к его музыке. Брат Джеральд посоветовал Джонни прослушать одну восемнадцатилетнюю девушку, работавшую парикмахером. Этой девушкой оказалась уроженка Глазго Шарлин Спитери, в жилах которой смешалась итальянская, французская, ирландская и немецкая кровь.

Сначала девушка, давно мечтавшая о карьере певицы, не восприняла всерьез предложение Макилхоуна о создании группы. Однако Джонни оказался весьма настойчив, и вскоре она пришла на прослушивание. Шарлин исполнила популярный в то время хит группы Culture Club "Do You Really Want To Hurt Me". Молодая певица, в семье которой пение было одним из традиционных занятий, поразила Макилхоуна прекрасным голосом. Это было именно то, что он искал. И молодые люди решили начать поиск остальных участников.

Вскоре к команде присоединился гитарист Алистэр (Алли) Макирлэйн (Ally McErlaine, полнео имя Alistair Manson McErlaine; род. 31 октября 1968 года в Глазго, Шотландия). Именно с приходом в группу этого участника и родилось название Texas. Шарлин и Алли оба были поклонниками знаменитого фильма Вима Вендерса "Париж - Техас" и музыки, написанной к фильму Роем Кудером. Вот ребята и решили назвать свою группу в честь этой картины. Команда была укомплектована, когда к ней присоединились Крейг Армстронг (клавишные) и Стюарт Керр (ударные). Впрочем, Армстронг недолго оставался участником группы и вскоре покинул ее ряды, соблазнившись сольной карьерой.

Концертный дебют Texas состоялся в 1988-м году в Университете города Данди. Музыкантам удалось привлечь к себе внимание боссов лейбла Phonogram (именно с этой компанией работала одна из предыдущих групп Макилхоуна - Hipsway). Вскоре контракт был подписан, и группа сначала искать продюсера, который бы подошел для записи их дебютного альбома. Музыканты остановили свой выбор на Тиме Палмере, известном своей работой с Робертом Плантом и Дэвидом Боуи. Палмер позволил ребятам записывать альбом так, как они этого хотели. В результате группа записывала песни, исполняя их в студии вживую, как на концерте.

В 1989 году увидел свет дебютный альбом Texas - "Southside". Ребятам было, по сути, все равно, насколько хорошо будет продаваться их первый альбом. Однако, неожиданно для всех, диск разошелся тиражом в полтора миллиона экземпляров, добравшись в чарте альбомов Великобритании до 3 места. Этому помог дебютный сингл группы "I Don't Want a Lover" - первая песня, которую Спитери и Макилхоун написали вместе. Через несколько дней после релиза, обойдясь без поддержки радио и телевидения, композиция сумела попасть в Британский Топ 50. Этот начальный задел позволил поставить песню на хорошую ротацию на радио. Вскоре Texas получили постоянную прописку на популярнейших радиостанциях

Команда провела успешный тур в поддержку альбома, в том числе дважды выступив на легендарном стадионе Уэмбли. Во время этого тура к команде присоединился клавишник Эдди Кэмпбелл (Eddie Campbell, полное имя Edward Anthony Campbell; род. 6 июня 1965 года в Глазго, Шотландия). В начале 1991 года барабанщик Стюарт Керр покинул группу, не выдержав напряженного графика выступлений и тех изменений в его жизни, которые произошли после того, как "Texas" стали популярны. Его место занял Ричард Хайнд (Richard Hynd).

В 1991 году в продажу поступает второй альбом Texas под названием "Mothers Heaven", продюсером которого вновь выступил Тим Палмер. Диску не удалось повторить успех альбома предшественника - он разошелся тиражом не более 750 000 экземпляров. Но все-таки, некоторые песни группы ("Why Believe in You", "Mothers Heaven", "Alone With You") достигли высоких мест в европейских чартах, что позволило команде отправиться в турне по Европе.

Весной 1992 года Texas ожидал небольшой приятный сюрприз: кавер-версия песни Эла Грина "Tired Of Being Alone", выпущенная отдельным синглом, пробилась в двадцатку официального чарта Великобритании. К ребятам вновь вернулась уверенность в своих силах и они приступили к записи нового альбома. " Ricks Road" музыканты записывали уже с новым продюсером Полом Фоксом (ранее работал с группами 10 000 Maniacs, Wallflowers, Sly and Family Stone). Стилистически музыка группы претерпела некоторые изменения: в ней появились новые элементы - кантри и госпел, а на первый план вышли гитары. Альбом записывался в американской студии Bearsville Studio. Ранее там записывали свои шедевры такие личности, как Джанис Джоплин и Боб Дилан.

"Ricks Road" поступил в продажу в 1993 году и получил хорошие отзывы у критиков и аудитории. Диск заработал золотой статус в целом ряде стран Европы. Однако общий тираж его был еще ниже, чем тираж "Mothers Heaven". Впрочем, синглы "So In Love" , "So-called Friends", а также отмеченная влиянием "Led Zeppelin" песня "Fade Away" сумели пробиться в лучшую десятку чарта Великобритании. В поддержку альбома группа провела турне, заехав и в США. Несмотря на то, что многие поклонники команды считают "Ricks Road" самым лучшим альбомом группы, он не достиг высоких позиций в чартах.

После неоднозначного приема публикой альбома "Ricks Road" команда решает взять творческий отпуск. Решение о перерыве в творческой деятельности музыканты приняли несмотря на то, что отлично понимали, насколько необходимо им упрочить свои позиции на британской и европейской сцене. Шарлин Спитери решила год пожить в Париже, а другие участники группы вернулись в Глазго, занявшись оборудованием собственной студии в доме Спитери в Глазго. Своя студия позволила бы группе записывать альбомы самостоятельно и продюсировать их по своему усмотрению. Пока новая студия доводилась до кондиции, Шарлин и Джонни обсуждали новые песни по телефону.

В это время Texas познакомились с DJ МакРэем, который заведовал манчеcтерским лейблом Grand Central. Несколько песен для нового альбома Texas записали с МакРэем и его командой. Одна из них - "Good Advise" попала в следующий альбом команды. К концу 1996 года Texas записали более 30 песен для нового альбома. Много времени участники группы потратили на то, чтобы сделать окончательный выбор: какие именно из записанных песен попадут в альбом.

На этот раз Texas все делали самостоятельно: от продюсирования и выбора песен до разработки обложек для альбома и синглов. В записи альбома "White On Blonde" также приняли участие Дэйв Стюарт (трек "Put Your Arms Around Me") и "The Boilerhouse Boys". Сопродюсером альбома выступил Майк Хеджес. Команда пригласила его в последний момент для того, чтобы он немного доработал их новый диск. Хеджес, который ранее работал с Manic Street Preachers, сумел освежить некоторые песни оркестровками, и подготовил альбом к релизу.

После более чем восьми месяцев записи " White On Blonde" появился на прилавках музыкальных магазинов в январе 1997 года. Музыкальный стиль команды в очередной раз немного изменился. Впервые в своей карьере группа прибегла к программированию и использованию компьютерных эффектов. Кроме того, основной составляющей музыки Texas стали соул и блюз, к которым добавились новые ритмы и элементы танцевальной музыки. Диск получился на удивление разноплановым. В различных песнях угадывалось влияние таких групп, как Massive Attack, Radiohead, Wu Tang Clan и TLC.

Такой коктейль стилей понравился слушателям, и альбом дебютировал на 1 месте британского чарта. В раскрутке первого сингла "Say What You Want" (эту песню Шарлин написала, когда жила в Париже) помогла британская радиостанция BBC. Ведущий популярнейшего утреннего шоу "Breakfast Show" Крис Эванс ставил эту песню в эфир каждый день. Но это было всего лишь начало триумфального шествия "White On Blonde" по всему миру. Диск возглавил чарты альбомов сразу в нескольких странах. А спустя шесть месяцев после релиза он вновь оказался на вершине британского чарта - достижение по нашим временам нешуточное. Кроме того, пять синглов с этого альбома добирались до лучшей десятки британского чарта. В результате, "White On Blonde" стал лучшим альбомом года по результатам продаж в Великобритании.

Кроме того, Шарлин Спитери стала своеобразным Лицом 1997 года в Великобритании. Ее фотографии и интервью с ней не сходили со страниц различных популярных журналов и газет на протяжении всего 1997 года.

Спустя год после выхода "White On Blonde" группа записала новую версию песни "Insane", а также вместе с Wu-Tang Clan перемикшировала композицию "Say What You Want". Подобная мысль пришла музыкантам после того, как они исполнили этот хит на церемонии вручения Brit Awards вместе с участником Wu Tang Clan - Method Man. Сингл, на котором были размещены обе эти песни, вышел в 1998 году и сразу же оказался на 4 месте в британском чарте.

Не желая останавливаться на достигнутом, группа вновь собирается в студии для записи своего уже пятого альбома. Однако в январе 1998 года в группе произошли существенные изменения. Ударник Ричард Хайнд покинул группу, разошедшись в музыкальных взглядах с остальными участниками команды, а на его месте оказался Майк Уилсон. Кроме того, в составе Texas появился еще один гитарист - Тони Макговерн (Anthony McGovern; род. 16 мая 1970 года в Глазго, Шотландия).

Новый альбом "The Hush" отличался более электронным звучанием, чем альбом "White On Blonde". Первый сингл с нового альбома - "In Our Lifetime" - оказался настолько разноплановым, что помимо большого успеха в мейнстрим чартах, он засветился и в американских чартах альтернативной музыки. Альбом "The Hush", как и "White On Blonde", дебютировал на лидирующей позиции в британском официальном чарте. Такие хиты, как "Summer Son", "When We Are Together" способствовали успеху "The Hush" на всем европейском континенте и за его пределами. Альбом закрепил за командой репутацию одной из самых популярных и интересных групп Великобртании.

Осенью 2000 года выходит сборник хитов Texas - "The Greatest Hits", в который вошли также несколько новых песен: "In Demand", "Inner Smile", "Guitar Song". В основу последней легла песня Сержа Гейнсбура "Je t'Aime Moi Non Plus". "The Greatest Hits" разошлись по миру тиражом около пяти миллионов экземпляров.

Команда провела интенсивный тур по Европе в поддержку альбома-сборника, приняв участие в нескольких рокфестивалях. На концертах этого тура Мика Уилсона заменил на посту ударника Стив Вашингтон.

После этого турне музыканты вновь решили отдохнуть и посвятить свое время сольным проектам, а Шарлин Спитери приняла решение посвятить себя семье. В 2002 году певица стала матерью: у Спитери и ее давнего друга Эшли Хита родилась дочь, которую назвали Misty Kid.

Еще до рождения маленькой Мисти Кид Texas вновь собрались в студии для записи своего следующего альбома. В команде вновь произошли изменения: в группе появился новый ударник Нил Пэйн (Neil Payne, род. 1 сентября 1975 года в Глазго, Шотландия). Над новым альбомом, под названием "Careful What You Wish For" вместе с группой работали такие личности, как продюсер Треворн Хорн (известен долговременным сотрудничеством с Seal), автор и продюсер Гай Чамберс (соавтор и сопродюсер Робби Уильямса), Kingbird, Джери Эванс (Geri Evans). Песня "I'll See It Through", написанная в соавторстве с Чамберсом, вошла в саундтрек к фильму "Love Actually".

Упрочив предыдущими альбомами свое положение на Музыкальном Олимпе, Texas вновь пошти на смелые эксперименты, сделав коктейль из самых разнообразных стилей, включая рок, рэгги и хипхоп. Альбом "Careful What You Wish For" появился в продаже осенью 2003 года. Однако повторить успех двух предыдущих альбомов Texas этому диску не удалось. Альбом дебютировал на пятом месте британского чарта и вскоре покинул пределы Топ-40.

Но музыканты не расстраиваются по этому поводу: у них были и гораздо более внушительные неудачи, и из всех неурядиц им удавалось выйти с высоко поднятой головой. В 2004-м году музыканты планируют провести турне, в рамках которого они выступят на нескольких рок-фестивалях.

Факты:

В 2003 году Шарлин Спитери удостоена престижной премии "Spirit of Scotland Award", которую принято вручать наиболее отличившимся представителей Шотландии.
Альбомы "Texas" разошлись по всему миру тиражом более 20 миллионов экземпляров.

Отец Спитери был военным моряком и привозил дочери из своих многочисленных командировок диски The Rolling Stones, Нэнси Синатры, Билли Холлидэй. Именно на такой музыке выросла Шарлин.

В клипах группы снимались такие известные актеры, как Алан Рикман и Жан Рено.

Вокалистка "Texas" ломала свой нос четыре (!) раза в своей жизни. Первый раз это случилось, когда девочке было двенадцать лет. Тогда она в темноте на бегу налетела на дерево...

Отец Шарлин имеет итальянско-французские корни, а мать - ирландско-немецкие. В их семье мирно уживаются католицизм и протестантизм. В клипе "Inner Smile" Спитери предстала перед зрителями в образе Элвиса Пресли.

Шарлин Спитери - близкая подруга Стеллы Маккартни.

Шарлин мечтает записать дуэт с вокалисткой Blondie Дебби Харри, которая является ее кумиром с детских лет.

Нападающий лондонского "Арсенала" Тьерри Анри посвятил один из забитых им голов маленькой дочери Шарлин Спитери Мисти.

инфо взято с сайта , рекомендовано  perpetuum

@музыка: музыка, видео

---

НАВЕЯНО ПОСТОМ ПРО КОКТЕБЕЛЬ И СЕГОДНЯШНЕЙ ВЫСТАВКОЙ!

[vampirenok gosha]

Отрывок из статьи М.Волошина

Константин Федорович Богаевский родился в Феодосии
под сенью старых башен генуэзского кремля, поныне господствующих над
Карантином. Он рос и воспитывался в полуитальянской, полунемецкой семье Дуранте
— генуэзских негоциантов, не утратившей связи с метрополией.
Феодосия конца прошлого века по своему облику и
укладу жизни была больше захолустным портом Южной Италии, чем русской
провинцией. Бездорожные степи отделяли ее от России, а море связывало со Средиземным.

Блаженное затишье крошечного городка, приютившегося
на мусорных кучах пышного исторического прошлого, не было лишено позолоты
художественного творчества: слава Айвазовского переполняла Феодосию и была
атмосферой, которою Богаевский дышал с детства.
Фейерверк ослепительной кисти Айвазовского, вся
красноречивая и цветистая романтика моря, неба и облаков кажутся нашему
глазу, прошедшему сквозь импрессионизм, потертой и выцветшей мишурой, но не
такими были они пятьдесят лет назад, и для мальчика, не видавшего иных
произведений искусства, они были окружены ореолом великого творчества.

Но самое раннее и самое сильное из впечатлений
искусства пришло к Богаевскому не от Айвазовского. На соседней улице был
пожар. Детей разбудили, одели и перенесли к соседям. Там в комнате висела
итальянская олеография, изображавшая извержение Везувия. От всего этого
эпизода в памяти Богаевского сохранилось не впечатление ночной тревоги, не
зрелище пожара, а впечатление этой олеографии, которая потрясла его душу и
заранее определила его грядущие пути в области земных катаклизмов.
Богаевский, скопировав достаточное количество марин
Айвазовского и окончив феодосийскую гимназию, уехал в академию. Перед
отъездом Айвазовский дал ему несколько отеческих советов, не столько
художественного, сколько житейского характера.

Академия с ее натурным классом никак не
соответствовала тем смутным чаяниям, что бродили в душе Богаевского с той
самой ночи, когда он увидал изображение огнедышащей горы. Натурщиков он писал
скверно, но в тот самый критический момент, когда ему ввиду полной
“бездарности” было предложено “взять бумаги” и он собирался махнуть рукой на
академию и живопись, поступить в университет, Куинджи, увидав его летние
этюды и не считаясь с постановлениями академического начальства, зачислил его
в свой класс, тогда формировавшийся.

Мюнхенская манера — густая, черная и красочная —
наложила свой грузный отпечаток на ранние полотна Богаевского. В этот первый
период своего творчества, длящийся приблизительно до 1905 года, он еще связан
видимою природой. Он позволяет себе только углублять и подчеркивать в ней
черты безвыходности и трагичности.

Он видит землю тяжелую, обнаженную, с мускулами,
сведенными судорогой. По ее различным сгибам чернеют язвы разрытых
фундаментов. Валуны среди равнин, циклопические стены по краям плоскогорий, глубящееся
темное небо, простертые руки деревьев, дома с дверьми, разверстыми до крика,
кометы, переполняющие небеса копьями лучей, косматые взрывы апокалипсических
солнц — все это написано густо и тяжело — сажей и охрами.

Этот период обрывается паузой, вызванной японской
войной.

Лишенный возможности работать с натуры в скучном
гарнизоне Керченской крепости, Богаевский стал зарисовывать цветными
карандашами и акварелью видения своих бессонниц. Эта серия альбомов,
вынесенная из подневольного заключения, стала проекцией всего будущего
творчества Богаевского.

Второй период его творчества характеризуется
светлыми и звонкими тонами, молитвенной тишиной и утренней радостью.
Несколько композиций того времени, названных самим художником “гобеленами”,
привлекают к нему внимание большой публики, которая в этом словечке находит
тот желанный мост, без которого популярность художника невозможна.

Этот период длится до 1909 года — до поездки в
Италию, где путешествовал он не столько по реальной земле, сколько по
пейзажным фонам старых мастеров. И здесь проводником его явился уже не Клод Лоррен
— руководитель предыдущего периода, а суровый Мантенья, который потом
уступает место Пуссену.

Лишь в третьем периоде Богаевский достигает зрелости
и всей полноты колорита. Его краски уже не звенят, а поют, а композиция
говорит о равновесии в напряженности.

Чисто внешние условия, созданные германской войной и
революцией, вновь перебили творчество Богаевского как раз в период наибольшей
его плодоносности. Почти целое десятилетие вынуто из его жизни. Но, к
счастью, Богаевский принадлежит к тем натурам, которые растут от препятствий,
поставленных на их пути, хотя плодотворность их работы и зависит всецело от
уединения, молчания и душевного равновесия.

Искусство знает два рода талантов: одни — одаренные
от природы красноречием и абсолютным слухом, врожденной техникой
рафаэлевского типа, другие, которым надо преодолеть сначала свое косноязычие,
глухоту, красочную невнятность. В произведениях последних, которых, пожалуй,
какой-нибудь критик не без скрытой от него самого справедливой истины обзовет
“преодоленной бездарностью”, всегда чувствуется огромный волевой заряд,
невольно подчиняющий себе. К ним принадлежат и Демосфены, и Бетховены, и Сезанны.
Богаевский, конечно, относится к этой категории. Его жизнь, связанная всеми
корнями и жизненными нервами с городом, в котором он родился и от которого
никогда не отрывался надолго, является истинным художественным
подвижничеством, простым, строгим и объединенным, как житие древнего мастера.
“Каждое утро подхожу к мольберту, как к эшафоту”, — признавался он однажды.

Он действительно является созданием своей древней и
скорбной страны, а картины его относятся к земле, их вдохновлявшей,
совершенно так же, как призрачные разливы рек на горизонте к безводным
степям, а пальмы оазисов на мутящихся океанах предполудней к сыпучим пескам пустыни.

@темы: художники

---

отчаянно хочется не весны, а лета, моря и солнца...

[Lekta]

Давно собиралась выложить про Коктебель, да все руки не доходили.

Интересно, то, что звучит совершенно по-французски, оказывается по-татрски - край голубых вершин(Кок-Тэпэ-Эль) .
Но с их цветом происходит нечто неповторимое каждый миг и с каждым движением облаков, поэтому художникипросто не в силах оторваться от этой волшебной игры. Интересно, что те же горы и те же бухты чуть ближе к Феодосии прячут в своих недрах сверхсекретный до самого последнего времени торпедный завод.
Без всякого преувеличения можно сказать, что именно здесь колыбель отечественного (в масштабах Российской империи) планеризма и натуризма. А также системное место отдыха хиппи, митьков, панков и других неформалов, тяготеющих к первозданной природе.

Хотя климат здешний круглый год исцеляет всевозможные воспаления, ревматизм, гипертонию, все-таки тут не столько лечатся и даже не столько отдыхают, сколько творят, общаются, духовно развиваются. Но только с мая по конец октября.

Коктебельская бухта, пляж которой когда-то состоял почти сплошь из самоцветной гальки, практически исчез. Последние 150 лет егоактивно развозили на сувениры все истинные знатоки и ценители. Сейчас насыпали искусственный, опирающийся на бетонную набережную(((

Сердце и душа Коктебеля - Дом поэта. Максимилиан Волошин - поэт, художник, краевед, археолог-любитель, отыскавший вблизи Коктебеля остатки древнего поселения, но прежде всего просто очень непохожий на других человек. Человек, создавший небольшую Вселенную. Волошин передал свою усадьбу Союзу писателей. Так родился Дом творчества "Коктебель". Поэт умер 11 августа 1932 года и похоронен на вершине горной гряды Кучук-Ени-шар, неподалеку от мыса Хамелеон. Перед смертью он указал это место и просил не сажать вокруг его могилы цветов и деревьев, чтобы ничем не нарушать первозданной красоты.

Но вокруг дома М. Волошина его мать когда-то все же заложила парк из экзотических растений.

Безмолвное парение над Голубыми Вершинами ярких парапланов, планеров и дельтапланов как нельзя лучше соотвествует духу древней Киммерии. Музей планеризма находится на горе Клементьева (Узун-сырт), настолько важной для истории воздухоплавания, что даже гитлеровские летчики ее не бомбили. Лишь одна гора в Калифорнии создает такие же условия для формирования восходящих потоков воздуха. Узун-сырт ("Длинная спина" - по-татарски) к морю обращена серповидным в плане обрывом, который собирает в своем центре морские бризы. Ну а если ветер с севера, востока или запада, то он, преодолевая пологий северный склон (который своими краями заворачивает и к востоку, и к западу), также усиливается. На эту особенность горы еще в начале XIX века обратил внимание начинающий пейзажист Константин Арцеулов, племянник известного художника И.К. Айвазовского. И вскоре другое увлечение Арцеулова - авиация стала главным делом его жизни, а на горе испытывались планеры всех будущих великих конструкторов (собственно, их путь к славе начинался здесь): Туполева, Антонова, Сухова.

Начало курорту положил в конце XIX века академик Э.А. Юнге, создатель русской школы лечения глазных болезней. Его наследники распродали земли людям своего круга. Здесь обосновываются детская писательница Н.И. Манасеина, поэтесса П.С. Соловьева, оперная артистка М.А. Дейша-Сионицкая, выдающийся оперный певец В.И. Касторский. До начала 1913 г. подолгу жила в Коктебеле жена Э.А. Юнге Екатерина Федоровна. Она была дочерью художника и скульптора Федора Толстого, вице-президента Академии художеств, и троюродной сестрой Льва Толстого.

Еще в 1888 г. здесь побывал А.П. Чехов. В 1912 г. приобрел дачу К.А. Тренев, позднее (в 1915 г.) - В.В. Вересаев.

Конечно, центром общения знаменитостей был Дом поэта. Кроме местной публики здесь бывали писатели Максим Горький, А.С. Грин, И.Г. Эренбург, М.А. Булгаков, М.М. Пришвин, сестры Марина и Анастасия Цветаевы, художники В.Д. Поленов, К.С. Петров-Водкин, А.П. Остроумова-Лебедева, балерина Анна Павлова, Ф.И. Шаляпин, композитор Л.А. Спендиаров и еще многие-многие деятели культуры. Подолгу жил у Волошина Алексей Толстой. Хозяин соорудил для гостя специальное бюро (А. Толстой работал стоя), которое сохранилось до наших дней. Другом дома была поэтесса Майя Кудашева (автор стихов "В лесу родилась елочка", будущая жена французского писателя Ромена Роллана.

В 1924 г. у Волошина гостил В.Я. Брюсов. По его инициативе в Коктебеле были организованы своеобразные литературные турниры. Специально для такого турнира Брюсов написал, в частности, свое известное стихотворение "Соломон".

В стенах Дома поэта побывали И. Сельвинский, К. Чуковский, В. Рождественский, Н. Заболоцкий, М. Шагинян. Здесь, уже после смерти хозяина дома, жил летом 1936 г. писатель Андрей Платонов.

Киносъемки проводятся почти каждый сезон, но в советские времена, конечно, их было больше. "Алые паруса", "Дон Кихот", "Сердце друга", "Туманность Андромеды", "Это сладкое слово - "свобода"", "Голова профессора Доуэля" (Тихая бухта), "Короли и Капуста" (Тихая бухта), "Моя морячка". Большая часть фильма "Человек с бульвара Капуцинов" снималась в поле у Тихой бухты под Коктебелем, где был выстроен фанерный город дикого Запада, который чудесно сожгли в конце съемок.
В Планерском не только отдыхают, но и творят. Коктебель — мастерская, которая поставляет стране поэмы и живописные полотна, каменную скульптуру и детские сказки. Многие известные стихи, рассказы и даже романы написаны в домиках, спрятавшихся в литфондовском саду. Сюда приезжали зарубежные поэты и прозаики. В Коктебеле жил лауреат международной Ленинской премии турецкий писатель Назым Хикмет.
Если вы все же приедете в Коктебедь, поднимитесь перед заходом солнца к подножию Карадага. Постойте здесь минут двадцать, дождитесь сумерек. Они удивительны. В Коктебеле сумерки прозрачны, нежны, осторожны. Они заставляют задумываться, но не грустить. Они успокаивают и бодрят. А далекие огоньки навевают воспоминания об удивительных гриновских городах и хороших стихах. Послушайте молчаливую природу, подставьте лицо южному ветру, искупавшемуся в волнах. Почувствуйте себя частью и этих гор, и этого моря, и этого ветра... Ведь для того-то вы сюда и приехали. А потом обязательно приедете еще.
И знаете, почему?
Потому что, как писал В. Беляев: "Мне довелось быть на пляжах Ниццы и Канн, Касабланки и Танжера, Коломбо и Бомбея, Александрии и Джибути, Марселя и Ментоны, польского побережья Балтики и на противоположном болгарском солнечном берегу Черного моря. Но ни на один из них я не променяю отдых в Коктебеле".

 

---

похоже-что это-мое персональное сообщество!КАК ПРОСИЛИ-ТУЛУЗ-ЛОТРЕК!

[vampirenok gosha]

Анри де Тулуз - Лотрек (1864-1901) В ночь на 24 ноября 1864 года всвоем родовом замке Боск родился один из величайших художников времени

Тулуз - Лотрек. Все было приготовлено для наследника: колыбель, пеленки
- муслин и кружева, кольца из слоновой кости, золота и серебра,
роскошное, достойное принца платьице для крестин. Новорожденного
назвали согласно его высокого происхождения Анри - Мари - Раймон де
Тулуз - Лотрек де Монфа. Счастливые родственники были уверены, что он
будет жить, отрешенный от этого недостойного века, он посвятит себя
благородным наукам, будет великолепным наездником, первоклассным
охотником, обладателем лучших соколов и гончих собак, он с честью будет
носить свое славное имя, он никогда не посрамит свой древний род...
Маленькое Сокровище, как окрестили его в умилении бабушки, входил в
жизнь, окруженный любовью.
Родители
Анри - граф Альфонсо и графиня Адель - были двоюродными братом и
сестрой. Такие браки были не редкостью, однако далеко не все дети,
родившиеся в таком браке, были полноценными. Анри был резвым, озорным,
любознательным ребенком, он секунду не сидел на месте. Капризный, он
почти всегда добивался своего и требовал, чтоб ему всегда уступали. Но
здоровье мальчика отнюдь не соответствовало его живому темпераменту: он
выглядел хилым и болезненным. В свои 10 лет оставался таким же
тщедушным со слабенькими ножками. Он так и не вырос.
За 2 года Анри
дважды ломает ноги: 30 мая 1878 года перелом шейки левого бедра (в
Альби), а через 15 месяцев – левого (во время отдыха в Бареже). Из
Барежа его перевозят в Боск, а затем в Ниццу. Переломы были лишь
следствием, «трагическим завершением болезни», развивавшейся в
результате патологического костного фактора. Какую отвратительную шутку
сыграла с ним судьба!.. Жалость! Нет, только не жалость! У Лотрека
бывали минуты, полные горечи. Но, сильный духом, он преодолевал
слабость. Сетовать на свое несчастье и вызывать сострадание ему не
позволяла гордость. Он принял свою искалеченную судьбу как вызов. Жизнь
ускользает от него, но он не даст себя отстранить. Он не отпустит ее от
себя. Благодаря карандашу и кисти он окажется в самой ее гуще. Лотрек
все время писал и рисовал, но эта страсть не была страстью наркомана,
который ищет забвения. Он скорее напоминал потерпевшего
кораблекрушение, который из последних сил цепляется за обломок судна.
Он сам признался, что одержим живописью.
Постепенно Монмартр
становился центром его жизни. С каждым днем он чувствовал себя здесь
свободнее, чем где-либо. Париж, казалось, сбрасывал сюда все отребье.
Все здесь были горбунами – одни физически, другие морально. Любой урод
пробуждал любопытство лишь в первую минуту, затем никто уже не
удивлялся. Больше всего недоумения здесь вызвал бы обычный, нормальный
человек. Лотрек чувствовал себя на Монмартре непринужденно. Его уже
знали, привыкли к его виду, никто не обращал на него внимания.
Его
интересовал индивидуум. Человек в повседневной своей жизни, на лицо, на
фигуру которого годы и испытания наложили свой отпечаток, характерный
для этого человека, свойственный только ему. В Мальроме Лотрек писал
отца и мать. Сохранился портрет матери за завтраком. Опустив глаза, она
с грустным, задумчивым видом застыла на стуле перед чашкой.
Проницательный взгляд молодого художника схватывает самую суть модели.
Его безжалостная кисть снимает с ее лица внешний лоск. Ничто не выдает
в ее портрете графиню де Тулуз - Лотрек. С первого взгляда на лице ее
можно прочесть все разочарования, волнения, мучительное недоумение
перед жизнью. Обыкновенная женщина, созданная для спокойной жизни, для
простого счастья и вынужденная по воле суровой судьбы сносить все
выходки мужа, которого, впрочем, она сама себе выбрала, смириться с
тем, что ее сын – калека. Униженная и смирившая женщина, она ждет новых
ударов судьбы и готова принять их, хотя и не без печали, но – раз
такова Божья воля – кротко.
Порвав окончательно с
натуралистической передачей видимого, с законами перспективы, а также с
открытиями импрессионизма, Лотрек, взяв от японцев то, что ему было
нужно, по-своему решил пространство и передачу движения ритмом
контурных линий, очень выразительных и произвольных. Его стиль
определяли цветные валеры, подчиненные основному тону картины. В этих
работах он сочетал технику Ван Гога с приемом Раффаэлли. Прием состоял
в том, что на листы картона тонким слоем наносилась сильно разбавленная
растворителем краска. Картон впитывал ее, и она приобретала матовую
фактуру пастели. Смелыми, широкими, раздельными мазками Лотрек
записывал фон. Работая в цвете, он рисовал кистью, поэтому работы его
приобретали острую характерность, на что не могли претендовать
произведения, решенные более мягко, обычными методами. Лотрек выработал
свой почерк.
Однажды Дега, увидев у Дио рисунок Лотрека, долго,
внимательно рассматривал его, а потом с грустью в голосе заметил:
«Подумать только, это сделал молодой, а мы столько трудились всю
жизнь!» Лотрек получил огромное удовлетворение, услышав из уст Дега
комплименты, но больше они не встречались.
Лотрек часто
выставлялся. В январе 1892 года он посылает работы в «Группу двадцати»,
сразу же вслед за этим выставляется в «Вольней» и у Независимых. Отзывы
о нем в прессе хорошие, иногда просто великолепные. Лотрека стали
понимать и ценить. Пришло время и Тулуз - Лотрек переехал в дом
терпимости... Он не вызывал у проституток никакого удивления. Больше
того, эти отверженные инстинктивно поняли отверженного. То, что он
потомок графов де Тулуз, что он уже известный художник, этого не знали,
да и не интересовались этим. Здесь, в отрешенном от всего мирке, никого
не занимало общественное положение, здесь не котировались ни титулы, ни
имена. Здесь человек только человек. Обездоленность Лотрека и
обездоленность этих женщин объединила их, породила между ними нежные
отношения, которых были лишены и он, и они.
Его жизнь была
короткой и драматичной. Лотрек ни на минуту не забывал о своей
трагедии, но скрывал это, боясь вызвать жалость. Обиженный судьбой
калека был истинным аристократом духа, и многие, даже самые близкие ему
люди не всегда догадывались о его мучительной ране. Пожалуй, трудно
найти человека, который бы так предельно ясно осознавал свою участь и
относился к ней так трезво.

---

искала бегемотиков-и нашла!

[vampirenok gosha]

Дело в том, что малыш отбился от своего стада и долгое время голодал. К
счастью, беднягу вовремя обнаружила служба охраны животных. В зоопарке
его поместили в одну клетку со старой черепахой. И малыш тут же
направился к ней. 120-летняя обитательница зоопарка сначала испугалась,
но вскоре животные стали закадычными друзьями. Теперь маленький
бегемотик ни на минуту не отходит от своей вновь обретенной "мамы".