Крапивин!..
Как весело услышать зимой это летнее имя...
Из детского сочинения
читать дальше
"...– Когда я читал Жюля Верна, Стивенсона, думал: как же здорово люди умеют сочинять! Я мечтал так же писать. А читать я научился по Пушкинскому юбилейному календарю, поэтому уже в пять лет был знаком с биографией Пушкина... Я всегда был очень впечатлительным. Мое воображение могло взорваться от самого неслышного толчка. Не любил книжки с плохим концом. Если знал, что так все кончится, то и не брался читать.
...– Мама всегда понимала меня. Мои игры, мои стихи, мои тайны, мою странную привязанность к парусам... Я знал и знаю: то, что мне говорила мама, – это и есть истина. Потому что истина определяется любовью.
Но и мама, наверное, не могла и представить, что через много-много лет мальчишки всей огромной страны будут зачитываться книжками Владислава Крапивина. Что в Энциклопедическом словаре он будет соседствовать с Кассилем. Что слава ее Славки будет надежной и долгой. Так что и в новом тысячелетии, в переменившейся стране, вновь пережившей много горя, книги ее сына будут по-прежнему любить, в Москве выпустят тридцать томов его собрания сочинений, а на Урале пройдут Крапивинские чтения...
Но до этого – еще целая жизнь.
...– Вы думаете, я был похож на Сережу Каховского? (герой книги В.Крапивина "Мальчик со шпагой"Я до школы боялся даже паровозных гудков. Мы жили в Тюмени недалеко от вокзала. Туда приходилось ходить часто. Старшие сестра с братом провожали своих товарищей на фронт, потом отца провожали. Паровозы тогда ревели-гудели, не то что нынешние тепловозы. У них оркестровый звук, а паровоз орал надсадно. Ну и я орал вместе с ним. Я был достаточно книжным, домашним, даже робким ребенком. Иногда не только не герой, но и просто трус.
казалось,что «Мальчика со шпагой» живет в нашем городе. и Кузнечик, и Наташа...
Крапивин был вчерашним студентом, когда почти в один год выпустил первую книжку и создал отряд «Каравелла». Это потом специалисты напишут о его педагогическом новаторстве, об уникальном подростковом сообществе, незыблемо построенном на понятиях дружбы, чести, достоинства. А он не думал о высоких материях и был просто счастлив...
...– После университета я работал в свердловской “Вечерке”, в отделе городского хозяйства. Должен был писать о всяких водопроводах и канализациях, а писал рассказы. Такое было доброе ко мне отношение. Я еще был не женат, жил у старшей сестры на краю города, в поселке Уктус, у самого леса. Моя племянница Иринка приводила своих приятелей-пятиклассников, они вокруг меня кучковались. В университете я занимался фехтованием, и у меня были всякие интересные вещи – рапиры, фехтовальные маски. Я учил этих ребятишек махаться клинками, давал покататься на своем велосипеде, ходил с ними в ближний лес. Потом они попросили меня помочь им устроить игру в парусный корабль. На чердаке двухэтажного дома они устроили что-то вроде корабельной рубки – со штурвалом, картой, все как положено. Мы стали придумывать всякие приключения и записывать их в вахтенный журнал. Первую запись мы сделали 2 августа 1961 года...
«Далекие горнисты», «Всадники со станции Роса», «Колыбельная для брата», «Оруженосец Кашка»... Сейчас эти книжки читают наши дети, а мы, заглядывая в них украдкой, вдруг находим там себя, тринадцатилетних. Неловко сказать: «Такими мы были...» Нет, конечно. Но такими мы были в лучшие минуты детства, такими видели себя в самых светлых снах.
И главное – все это правда. Иногда самыми правдивыми бывают фантастические книжки.
(из газеты Первре сентября)Синий краб, синий краб
Среди чёрных скал в тени,
Синий краб — он приснился мне во сне.
У него восемь лап,
Две огромные клешни
И серебряные звёзды на спине.
Рыбаки ловят рыб,
Китобои бьют китов —
Делом заняты с утра и до утра.
Только я с той поры
Позабыть про всё готов:
Всё залив ищу, где водится мой краб.
Да зачем он тебе,
Этот страшный зверь морской?
С ним в беду очень просто угодить.
У него ужасный вид,
Он, наверно, ядовит —
Ни сварить его, ни в банку посадить.
Сто ночей не усну,
Буду думать всё о нем,
Буду думать, буду плавать и грустить.
Мне бы только взглянуть
На него одним глазком,
Просто так — посмотреть и отпустить.