Может быть, потому что сейчас апрель, может, еще по какой причине, но мне захотелось выложить в сообщество фрагмент из книги В.Каргалова/А.Сахарова, «Полководцы Древней Руси» описание сражения, которое завязалось между войсками князя Святославом и византийского императора Цимисхия именно в эти дни.
читать дальше«Города между Гимейскими горами и Дунаем были уже покинуты русскими гарнизонами. Без боя сдались византийском императору Плиска, Диная и другие крепости. В них император Цимисхий оставил небольшие отряды стратиотов, а с остальным войском продолжал стремительный бег к Дунаю. Там решался исход войны.
23 апреля 971г, рано утром, конные разъезды императора Цимисхия приблизились к Доростолу, где, как уже знали византийцы, стоял с войском князь Святослав.
Первая схватка закончилась трагически для византийцев. На малоазиатских всадников Феодора Мисфианина, опередивших катафракторные полки и пехотные колонны, напали из засады руссы.
Может быть, руссы и пропустили бы всадников, потому что в обязанности сторожевой заставы входило лишь оповещение о приближении неприятеля, но воинами командовал дружинник, вырвавшийся вместе с воеводой Сфенкелом из Преслава. Ненависть к византийцам, безжалостно переколовшим мечами его товарищей на дворцовой площади, оказалась сильнее благоразумия. Послав гонцов к князю Святославу, дружинник с остальными воинами напал на растерявшихся от неожиданности греков. Руссы вышибали их из седел длинными копьями, рубили мечами, пронзали широкими охотничьими ножами. Почти никто из всадников Феодора Мисфманина не спасся. Однако, и руссы, ослепленные яростью, были окружены подоспевшими стратиотами и перебиты.
Император Цимисхий долго стоял на поляне, усеянной телами греков и руссов. Он видел, как мрачнели лица проезжавших мимо катафрактов, как они придерживали волновавшихся коней и приглядывались к убитым воинам, будто пересчитывая их. Греков полегло больше, и не только застигнутых врасплох всадников Феодора Мисфианина, но и стратиоров, сражавшихся потом с окруженными русскими. Это наводило на грустные размышления.
Цимисхий подумал, что если бы князь Святослав согласился уйти за Дунай со своими страшными всадниками в кольчугах, способными на равных сражаться с катафракторной конницей, то он сам бы предложил мир, чтобы не испытывать больше военного счастья. Но, судя по первой сшибке, Святослав решил защищаться…
Цимисхий взмахнул плетью, кинул вздыбившегося коня к доростольской дороге. За ним поспешили «бессмертные». Мягкий топот нескольких тысяч был подобен подземному гулу.
Колонны стратиотов расступались, пропуская императора.
Всадники вынеслись на небольшую возвышенность. Дальше, до самых стен Доростола, тянулась равнина, кое-где пересеченная канавами и руслами ручьев, испятнанная черными полосками пашни, колючими кустарниками. А еще дальше, позади Доростола, медленно катил свои коричневые волны весенний полноводный Дунай.
Издалека каменные стены Доростола казались невысокими и совсем негрозными, но Цимисхий знал, что толщина их достигает двенадцати локтей, а до зубчатого гребня способны дотянуться лишь самые длинные штурмовые лестницы. Двое ворот выходили в поле, а над ними торчали массивные башни.
Но не каменные твердыни Доростола привлекли внимание императора. Преграждая путь к крепости, на равнине стояла еще одна стена – живая. Пешие руссы стояли своим обычными сомкнутым строем, сдвинув стеной большие щиты. Князь Святослав вывел войско в поле… читать дальшеИмператор Цимисхий расставлял свои полки неторопливо, с тщательностью и искусством, достойным великих полководцев древности. Два крыла катафракторной конницы, как два железных кулака, были готовы ударить или в чело русского войска, или сбоку – в скулу, или сзади – в незащищенный затылок. Расчлененный на сотни строй тяжело вооруженной конницы был гибким и послушным воле полководца. Позади конницы стояли рядами многочисленные лучники и метатели камней, которым было велено непрерывно обстреливать руссов, чтобы они не имели покоя и понесли потери до начала рукопашной схватки.
Намерения противоборствующих сторон прояснились еще до начала сражения.
Император Иоанн Цимисхий решил искать победу неожиданным ударами катафракторной конницы то по одному, то по другому крылу русского войска, поочередно сосредотачивая на крыльях большинство полков, а в случае необходимости и «бессмертных».
Князь Святослав противопоставил коннице императора Цимнисхия глубокую пехотную фалангу. Русские дружинники умели сражаться в конном строю, но не с меньшим искусством и стойкостью могли биться пешими. Тяжело вооруженная пехота устойчивее в бою, чем конница. Только она может выдержать натиск катафрактов и похоронить на доростольской равнине цвет византийского войска. Так считал князь Святослав, спешивая своих дружинников и усиливая этими отборными воинами пехотный строй.
Двенадцать раз бросались в атаки катафракты императора Цимнисхия, и двенадцать раз откатывались, устилая поле нарядными панцирями, расколотыми щитами и шлемами с разноцветными перьями.
«Битва долго оставалась в совершенном равновесии, - писал византийский историк. – Руссы сражались храбро и отчаянно. Они давно приобрели славу победителей над всеми .соседственными народами и почитали величайшим несчастьем быть побежденными и лишиться этой славы. Греки тоже страшились быть побежденными. Они до сих пор побеждали всех своих неприятелей, а теперь настал день, когда они могли лишиться приобретенной славы. Приближался вечер, но оба войска продолжали сражаться с необыкновенной храбростью. Руссы…испуская яростные крики, бросались на греков. Уже пало весьма много воинов с обеих сторон, а победа все еще оставалась сомнительной…»
…Оставим на совести византийца рассуждения о «природном зверстве» и «бешенстве» руссов, без которых его соотечественники вообще не мыслили рассказы о «варварах». Главное он все-таки признал: императору Цимнисхию не удалось ломить русское войско в многочасовом сражении.
Только перед самым заходом солнца Цимисхий собрал в одном месте значительную часть конницы, лично возглавил ее и смял левое крыло утомленных непрерывным сражением руссов. Руссы отступили и заперлись в Доростоле.
Если отступление одного непобежденного протиника можно считать победой другого, от император Цимнисхий победил в первом сражении. Именно так он постарался представить дел, чтобы ободрить свое войско. Катафракты и стратиоты шумно пировали, хвастались наградами, преувеличенно почтительно называли друг друга новыми чинами, щедро пожалованными императором. Но сам Цимисхий отлично сознавал, что победа эта призрачна, а тяжелые потери почти бесполезны. До желаемой цели – разгрома князя Святослава – сегодня было так же далеко, как вчера. Стены Доростола неприступны, а укрывшееся за ними войско руссов способно к продолжению войны.
Всю ночь вооруженные стратиоты стояли перед воротами Доростола, чтобы предупредить возможную вылазку руссов. А утром 24 апреля император Цимисхий приказал строить укрепленный лагерь. Вокруг возвышенности греки вырыли глубокий ров. Землю, извлеченную из рва, насыпали валом, а на гребне вала водрузили копья и повесили на них щиты. Была назначена дневная и ночная стража, потому что дерзость и предприимчивость руссов были хорошо известны, с ними приходилось соблюдать осторожность. Так предупредил Цимисхий, и военачальники согласились с ним. Руссы – опасные враги. Доблесть катафрактов и стойкость стратиотов полезно дополнить надежными укреплениями и зоркими сторожевыми заставами.
Весь день под Доростолом было спокойно. Византийцы копошились в своем укрепленном лагере, ставили шалаши и шатры для военачальников и знатных людей. Руссы отдыхали за крепостными стенами после вчерашнего боя. Война будто замерла, подарив усталым ратникам короткую передышку…
Военная хроника последних апрельских дней 971 года вместила больше драматических событий, чем иные месяцы и даже годы другой войны.
25 апреля отряды катафрактов подъехали к стенам Доростола, вызывая руссов на бой. Лучники и пращники императора Цимисхия принялись метать стрелы и маленькие ядра из обожженной глины. Им отвечали со стены защитники города. Поединок казался неравным: византийские стрелы ломались, ударяясь в каменные зубцы, глиняные ядра рассыпались красной пылью, а тяжелые дротики, выпущенные дальнобойными крепостными самострелами, пронзали насквозь панцири катафрактов и щиты стратиотов. Убедившись в тщетности своих усилий, начальники катафрактов и лучников увели своих людей в лагерь.
Вечером руссы в конном строю вышли из города. Катафракты атаковали их, но успеха не имели. После равного боя руссы возвратились в Доростол.
Однако вечер 25 апреля все же принес императору Цимисхию удовлетворение. По Дунаю поднялся к Доростолу византийский флот. Огненосные триеры растянулись цепью поодаль от берега, в безопасности от крепостных метательных орудий, и встали на якоря. Так предписывали правила морской войны, и друнгарий флота следовал им неукоснительно. Руссы поспешно вытащили из воды свои легкие ладьи и унесли к стенам, под охрану лучников. Князь Святослав приказал крепко беречь ладьи, потому что между берегом и цепью огненосных триер оставалась широкая полоса мелководья, по которому русские ладьи могли свободно плавать. Оплошность греков сулила заманчивые возможности…
26 апреля произошел второй большой бой под Доростолом. Руссы снова вышли в пешем строю. И опять была равная битва, в которой военное искусство греков не смогло преодолеть мужества и стойкости русских пехотинцев. Только неожиданная гибель воеводы Сфенкела, пронзенного копьем катафракта, внесла замешательство в ряды руссов, и они отступили, но недалеко. Катафракты, утомленные битвой и устрашенные большими потерями, не осмелились их преследовать. Руссы остались на равнине, зажгли костры и простояли на виду у византийского войска всю ночь и утро следующего дня.
Только к полудню 27 апреля, когда император Цимисхий послал большое конное войско, чтобы отрезать руссов от города, воины князя Святослава свернули свой стан и неторопливо ушли в Доростол. На месте русского стана греки нашли лишь остывающие костры да тела катафрактов. Зрелище показалось византийцам столь ужасным, что они поспешно повернули коней прочь от стана. Руссы что-то кричали им вслед со стены, но из города больше не выходили.
28 апреля прибыли осадные орудия. Многочисленные баллисты и катапульты были пока поставлены возле византийского лагеря. Византийцы копошились вокруг них, как бурые лесные муравьи. Император торопил, ему не терпелось повторить преславскую бойню. Но с осадными орудиями пришлось провозиться до самого вечера. Деревянные рамы расшатались в дороге, веревки из сплетенных воловьих жил пересохли, рычаги и втулки колес требовали свежей смазки. Обстрел Доростола пришлось отложить на следующий день.
А на следующий день было уже поздно. Вокруг Доростола желтел свежими откосами глубокий и широкий ров, вырытый руссами всего за одну ночь с 28 на 29 апреля. Император Цимнисхий был удивлен и раздосадован. Князь Святослав отыскал единственно возможное средство защиты от осадных орудий, причем средство, никогда раньше не применявшееся полководцами. Глубоким рвом он просто преградил путь осадным орудиям к крепостным стенам. А чтобы засыпать ров, требовалось сначала прогнать русских лучников, которые посылали через ров свои смертоносные стрелы и не подпускали воинов вспомогательных отрядов.
В ленивой перестрелке через ров прошел день 29 апреля, день очередного разочарования императора Цимисхия…
Ночь принесла новые огорчения. Дождь и шквальный ветер загнали воинов Цимисхия в шатры и шалаши. Даже караульные спрятались под крышу, забыв о своем долге. А князь Святослав посадил на лодьи две тысячи дружинников. Ладьи проплыли, не замеченные никем, между берегом и стоявшими на якорях огненными триерами. Выше по реке стояли возле берега обозы императора Цимисхия, о которых узнал князь Святослав…
Нападение руссов оказалось совершенно неожиданным. Стража паракимонена Василия была мгновенно перебита, запасы продовольствия перенесены на ладьи. То, что руссы не могли увезти с собой, они безжалостно уничтожили: рассыпали по земле и смешали с навозом зерно и муку, разбили кувшины с вином, изрубили топорами обозные телеги. Захваченное оружие и доспехи они побросали в воду.
Между тем ветер начал стихать, дождь прекратился, сквозь тучи стала изредка проглядывать луна. Пора было возвращаться. Ладьи тихо поплыли вдоль берега к Доростолу.
За прибрежными кустами раздали громкие, веселые голоса. Гребцы подняли весла, замерли. К воде вышли греческие воины – кто в рубахе, кто в одних шатанах, а кто и вовсе голый. Он вели в поводу коней, принялись тереть их волосяными щетками. За плеском воды и громкими голосами греки так и не расслышали осторожного журчания воды под носами ладей. Ладьи благополучно миновали опасное место. Открылась большая поляна, освещенная дрожащими отблесками костров. Возле них сидели греческие воины, тоже без доспехов и оружия; другие собирали хворост на опушке леса. Разве можно было упустить такой случай?
Воевода судовой рати пропустил вперед ладьи, нагруженные продовольствием, а с остальными причалил к берегу за лесом. Тихо, как охотники за бобрами, дружинники прошли через ночной лес и напали на греков. Много здесь погибло воинов императора Цимисхия, и только темнота спасла некоторых от смерти. Запомнилась та ночь грекам…
Император Цимисхий гневе топал ногами и кричал на друнгария флота как на нерадивого раба. Жалко было обоза и погибших воинов, но еще больше сожалел император, что князь Святослав захватил много продовольствия и осада может затянуться. Сколькими жизнями придется заплатить за лишние дни осады?...
А то, что осада неизбежна, не вызывало сомнений. Непобежденное войско засело за каменными стенами Доростола и досаждало частыми вылазками. Единственное, что мог противопоставить император дерзости руссов, - это рвы, которыми были перекопаны все дороги из крепости, и многочисленные заставы, бодрствовавшие днем и ночью. Прошел июнь, на вторую половину своей быстротечной жизни покатился июль, а над воротной башни Доростола по-прежнему развевался стяг князя Святослава…